Сейчас, когда вокруг меня воцарилась тишина, я задумался о том, как важно иметь рядом людей, которые способны сделать даже самый трудный день чуть легче. В такие моменты понимаешь, что работа — это не только задачи и цифры, но и общение, поддержка, дружба. Я решил, что завтра обязательно найду время, чтобы пообщаться с Анной и, возможно, вместе посмеяться над очередной нелепой ситуацией, которая произошла за день.
Водитель, Михаил, ожидал меня на парковке. Тепло, исходившее от обогревателей в салоне, словно обволакивало, даря чувство расслабления и комфорта.
— Домой, Глеб Романович? — уточнил Михаил, поворачивая ключ зажигания.
Мотор автомобиля сразу же ожил, резво заурчав под капотом, наполняя пространство звуком уверенности и готовности к поездке.
— Проедься по набережной, — попросил я водителя, поворачиваясь к окну, словно желая насладиться видом на реку.
Михаил кивнул, понимая, что этот маршрут позволит мне отвлечься от повседневных забот. Набережная в это время года была особенно живописной: деревья, одетые в золотистую листву, создавали уютную атмосферу, а прохожие, наслаждаясь последними теплыми днями, прогуливались с улыбками на лицах. Михаил включил музыку, чтобы сделать поездку ещё более приятной, и, выехав на набережную, я ощутил, как город оживает вокруг нас. Огни города, отражаясь в воде, создавали впечатление, что мы плывем по реке, а не просто едем по дороге.
Возвращение домой вызывало во мне чувство тоски и подавленности. Серые стены особняка, который когда-то казался символом успеха, теперь лишь давили на меня своим безжизненным видом. Пустые комнаты, в которых меня никто не ждал, теперь напоминали о том, как я оказался в ловушке собственного выбора. Я часто задаюсь вопросом, зачем я купил этот большой дом. Возможно, это была ошибка, и сейчас он стал для меня источником угнетения.
Среди этих размышлений меня посещает мысль о том, что, возможно, стоит задуматься о покупке небольшой квартирки поближе к офису. Это могло бы упростить мою жизнь — не тратить время на долгие поездки и иметь возможность больше сосредоточиться на работе. Однако, с другой стороны, жить рядом с офисом может оказаться невыносимо скучно. Я не представляю, как бы я справлялся с однообразием ежедневной рутины.
К счастью, есть Михаил, который максимально комфортно довозит меня. Эти поездки становятся для меня маленьким оазисом разнообразия в серых буднях. Мы обсуждаем разные темы, и я чувствую, как время пролетает незаметно. Возможно, стоит задуматься о том, чтобы и правда найти себе новое жилье, где будет больше жизни и энергии. Может быть, это будет уютная квартира в центре города, где я смогу наслаждаться прогулками по паркам и встречами с друзьями. Я мечтаю о том, чтобы вернуть себе радость и вдохновение, которые потерялись среди этих серых стен.
В городе царила настоящая жизнь. На улицах можно было увидеть молодые парочки, которые с улыбками на лицах прогуливались, толкая перед собой коляски с малышами, а рядом с ними весело скакали собаки. В воздухе витала атмосфера счастья и уюта, и я не мог не почувствовать легкую зависть к этим людям. Внутри меня всегда жила мечта о семье, о том, чтобы иметь рядом любимую женщину, с которой можно было бы разделить радости и трудности жизни. Однако моя работа занимает большую часть моего времени, и не каждая женщина сможет понять и принять этот ритм жизни.
Кроме того, вопрос о том, где найти «ту самую», всегда оставался открытым. В нашем современном мире, полном технологий и социальных сетей, знакомства стали проще, но настоящая связь между людьми по-прежнему требует времени и усилий. Я часто задаюсь вопросом: как же найти свою судьбу среди множества людей, когда каждый занят своими делами? Может быть, стоит попробовать новые подходы. Важно не терять надежду и продолжать искать, ведь, как известно, настоящая любовь может прийти в самый неожиданный момент.
Глава 16
Глеб
Я смотрел в панорамное окно своего кабинета, но вместо вечернего города, зажигающего тысячи огней, видел лишь одно: тупую, навязчивую гульку на затылке моей секретарши. Этот уродливый пучок волос, вернее, того, что выдавалось за волосы, стал для меня символом всего, что сводило меня с ума в последние недели.
Анна. Анна Васнецова.
Сегодня она была особенно невыносима. Ее «рабочий образ» — мешковатый пиджак, скрывающий любые намеки на фигуру, блузка, застегнутая на все пуговицы, будто она готовилась к атаке химического оружия, и эти дурацкие, огромные очки, превращавшие ее взгляд в размытое пятно, — все это вызывало во мне приступ глухого, беспричинного раздражения. Она была идеальна. Слишком идеальна. Безупречно эффективна, непроницаемо вежлива, абсолютно предсказуема. И от этой стерильной безупречности мне хотелось кричать.
Я ловил себя на том, что жду с болезненным, почти мазохистским нетерпением, когда же она оступится. Уронит папку. Опоздает на пять минут. Сделает опечатку в отчете. Любую мелочь, любую трещинку в этом лакированном фасаде «серой мыши». Потому что мое подсознание, развращенное теми порочными, яркими мыслями, что посещали меня последнее время, уже отказывалось верить в этот образ.
Она превратилась в загадку. А я, Глеб Романович Шатров, ненавидел загадки, которые не мог решить. Они бросали вызов моему контролю, моей власти, моему пониманию мира.
Резкий, настойчивый звонок мобильного вырвал меня из этого порочного круга самокопания. На экране «Игорь Грановский». Я поморщился. Старый друг отца, а теперь и мой партнер. Человек из прошлой эпохи, с устаревшими понятиями о чести, железной хваткой и непредсказуемым, как сибирская погода, характером. Разговор с ним редко бывал простым и всегда требовал полной мобилизации душевных сил.
— Глеб, здравствуй, — его голос, густой, с легкой хрипотцой, вещал неоспоримые истины. Он всегда говорил так, будто любое его слово было высечено в граните.
— Игорь Егорович. Вечер выдался не из легких. Что случилось? — я постарался, чтобы в моем голосе не прозвучала усталость.
— Да ничего не случилось-то! — рявкнул он, и я мысленно представил, как он откидывается в своем кресле. — Соскучился, черт возьми! По нормальным, человеческим разговорам. Жена пирог с вишней испекла — твой любимый, помнишь? Самогончик домашний, пятилетней выдержки, достал. Заезжай, посидим, как люди. А то знаю я тебя — упрешься в свои отчеты, как крот в нору, и до утра будешь в этом своем… склепе просиживать.
«Склеп». Так он называл мой особняк. И, черт побери, он был по-своему прав. Мысль о возвращении в эти безупречно чистые, вылизанные до стерильности, но абсолютно бездушные комнаты, где единственным звуком был