Появились первые новые заказы, скромные, но такие важные. И главное нас пригласили провести большую акцию в торговом центре в выходные. Шанс заявить о себе громко и ярко, вернуть себе имя.
Я лихорадочно готовилась, пекла образцы, продумывала оформление стенда, совмещая это с ролью медсестры.
На третий день Игорю стало заметно лучше. Температура спала, появился аппетит. Он уже сидел в кровати, просматривая наконец-то возвращённый ему телефон, но с таким видом, будто это тяжёлый физический труд.
И вот, в один из таких моментов, когда я как раз зашла к нему с тарелкой только что сваренного мною бульона, в домофон раздался звонок.
Игорь нахмурился, глядя на экран панели.
— Кира Александровна? Коллега, — пояснил он мне, нажимая кнопку открытия двери в подъезд.
Моё сердце почему-то неприятно ёкнуло. Через пару минут в дверь его квартиры постучали. Я вышла в прихожую как раз в тот момент, когда он, накинув халат, открыл.
На пороге стояла она. Высокая, стройная женщина в элегантном пальто, с идеальной укладкой и таким же безупречным макияжем. В руках она держала дорогую коробку конфет и пакет с апельсинами.
— Игорь Петрович! Мы все в прокуратуре всполошились! Три дня тебя нет — это нонсенс! — её голос был звонким, заботливым и собственническим. Её взгляд скользнул по мне, и в нём на секунду мелькнуло холодное, оценивающее любопытство. — А я, кажется, не вовремя. У тебя гостья.
— Олеся, — кивнул он в мою сторону. — Олеся, это Кира Александровна, мой заместитель.
— Очень приятно, — сказала я, чувствуя, как по мне разливается краска. Я была в старых джинсах и растянутой домашней кофте, с растрёпанными волосами.
— Олеся за мной ухаживает.
— Как мило, — улыбнулась Кира, и её улыбка не достигла глаз. Она прошла в гостиную, как к себе домой, положила гостинцы на стол и окинула комнату взглядом. — Беспорядок, конечно. Но я рада, что о тебе есть кому позаботиться. Мужчины, как дети, без присмотра сразу впадают в неряшливость.
Она говорила с ним тоном старой, близкой подруги, которая имеет право на такие комментарии. Она спросила о его самочувствии, посоветовала другое, более сильное лекарство, упомянула пару рабочих моментов, которые «могут подождать, но ты же знаешь, это важно».
Я стояла в дверях, как прислуга, про которую все забыли. В горле застрял ком. Эта женщина, её уверенность, её правота, её прекрасное пальто — всё это кричало о том, что она — часть его мира. Его настоящего мира прокуратуры, деловых обедов и важных совещаний. А я? Я — кондитер, который варит ему бульон и вытирает лоб. Временная сиделка.
Ревность, острая и беспощадная, впилась в сердце когтями. Я видела, как он слушает её, кивает, и мне показалось, что ему удобно с ней. Комфортно. Не так, как со мной, которая ворвалась в его жизнь как ураган из слёз, скандалов и больничных лихорадок.
— Что ж, не буду вам мешать, — наконец поднялась Кира, снова бросив на меня тот же быстрый, оценивающий взгляд. — Выздоравливай, Игорь. Работа ждёт. Олеся, было приятно.
Она ушла, оставив после себя шлейф дорогих духов и чувство полной, абсолютной ненужности.
Я молча пошла на кухню, вылила остывший бульон в раковину и принялась с силой мыть кастрюлю.
— Олеся? — окликнул меня Игорь из гостиной. — Ты где?
— Здесь, — буркнула я, не оборачиваясь.
Он появился на пороге кухни, бледный, но уже более собранный.
— Что случилось?
«Что случилось?» Да как он может не понимать⁈
— Ничего. Просто вижу, что тебе уже лучше. И помощь, я смотрю, уже нашлась, профессиональная, — я не смогла сдержать едких ноток в голосе.
Он вздохнул.
— Это просто коллега, Олеся.
— Очень «простая», — фыркнула я, ставя кастрюлю на полку с таким грохотом, что он вздрогнул. — Слушай, раз у тебя всё в порядке, я, пожалуй, пойду. У меня сегодня акция в торговом центре. Надо готовиться.
— Ты же сказала, что она в субботу, — удивился он.
— А сегодня уже пятница! — выпалила я, хотя до акции оставалось ещё полно времени. Мне нужно было просто уйти. Вырваться из этой квартиры, где пахло её духами. — Не могу же я всё время тут дежурить, пока тебя сердобольные коллеги навещают. У меня своя жизнь есть.
Я прошла в прихожую.
— Олеся, подожди, — он пошёл за мной, но я видела, что ему тяжело, и это злило меня ещё больше. Почему он должен быть таким слабым именно сейчас?
— Не надо. Лежи, отдыхай. Выздоравливай, — сказала я, уже открывая дверь. Я не посмотрела на него. Не могла. — Позвони, если что. Хотя, вряд ли я понадоблюсь.
И я вышла, захлопнув за собой дверь. В лифте я прислонилась лбом к холодной стенке. Какая же я дура. Дура, которая позволила себе привязаться, поверить в эту сказку про Золушку, и вот тебе настоящая принцесса из его мира уже тут как тут.
Утром работа стала спасением. В торговом центре я работала на автомате. Улыбалась посетителям, раздавала образцы, рассказывала о тортах. А сама видела только её — элегантную, уверенную Киру Александровну. Слышала её звонкий, заботливый голос. И чувствовала себя именно той, кем, наверное, и была — временной сиделкой, которую терпят из жалости. И от этой мысли на душе было так горько, что даже самый сладкий крем во рту казался отравой.
Глава 11
Время тянулось мучительно медленно. Каждый час был как вечность.
Я старалась сосредоточиться на работе, но мысли снова и снова возвращались к Игорю, к Кире Александровне, к той пропасти, которая разверзлась между нами. Казалось, что я тону в этой бездне, и никто не протягивает мне руку помощи.
Наконец-то презентация завершилась. Все участники остались довольны. Многие из них взяли мои контакты. Так что клиентов у меня теперь прибавилось.
Но несмотря на это настроения у меня всё равно не было.
Я вернулась в свою кондитерскую, и как раз вовремя — закончились заварные пирожные. Некоторые посетители к нам заходили именно из-за них, чтобы выпить чашечку хорошего кофе и поесть нежное заварное пирожное со сливочным кремом.
Внезапно, в самый разгар рабочего дня, когда я трудилась на кухне над новыми пирожными, наполняя их кремом, дверь моего небольшого рабочего пространства распахнулась, и на пороге появился Виктор.
Моё сердце чуть не остановилось. Я замерла с кондитерским мешком в