Зал суда был мрачным, давящим. Я прошла внутрь, пытаясь держаться спокойно. Где-то в толпе я искала глазами Игоря. Его не было. Его присутствие могло бы стать для меня опорой, но его снова не оказалось рядом.
Поймала себя на мысли, что я ужасно соскучилась. Ведь я давно его не видела, не слышала его голоса. И стало горько от осознания, что в этом виновата я сама. Я сама его оттолкнула, а гордость всё ещё не позволяет прийти к нему и сказать «прости».
Наконец-то я увидела знакомое лицо — соседку, пожилую женщину, чья квартира была с нашей через стенку, когда я жила с Витей. Ну хоть какая-то поддержка мне будет! Мы всегда с ней хорошо общались, так что я была уверена, что она на моей стороне. Она сидела одна, и я подошла поближе, присела рядом.
— Здравствуйте, Ольга Николаевна, — прошептала я.
— Олеся, милая, — отозвалась она, — как же так…
Мы разговорились, шёпотом обсуждая происходящее. Тем временем, в другом конце зала, в стороне, сидела Маргарита Павловна. С ней рядом никого не было.
Она выглядела как королева — строгий костюм, тщательно убранные в пучок волосы, ярко накрашенные губы. Надменный взгляд, полное отсутствие эмоций на лице. Казалось, она не верила в происходящее, была уверена, что сына не посадят.
— Ты знаешь, — прошептала соседка, обратив внимание, что я смотрю на Маргариту Павловну, — она продала свою квартиру, чтобы купить Вите самого лучшего адвоката. Тот пообещал, что срок ему сделает условный. Поэтому она и чувствует себя так спокойно.
Я лишь покачала головой. Условный срок за такое громкое дело! Звучало как насмешка.
Начался процесс. Прокурор начал зачитывать обвинение. Его голос звучал ровно, безэмоционально, перечисляя все преступления Вити, все его мошеннические схемы.
Адвокат Вити, как и обещал Маргарите Павловне, старался изо всех сил. Он говорил пламенные речи, приводил купленных свидетелей, которые давали показания в пользу Виктора. Но всё было тщетно. Суд был неумолим.
Когда судья начал оглашать приговор, в котором озвучил срок лишения свободы, Маргарита Павловна побледнела. Затем, как обезумевшая, она выскочила и набросилась на адвоката с кулаками.
— Ах ты сволочь⁈ Ты меня обманул! Ты же обещал! — кричала она, её голос срывался на хрип.
— Вызовите бригаду! — крикнул кто-то из зала.
Услышав это, Маргарита Павловна замерла. Она начала шептать:
— Я не сумасшедшая, я не сумасшедшая… Это вы все сумасшедшие…
Схватившись за голову, она продолжала что-то невнятно бормотать. Её лицо стало ещё бледнее, и она рухнула навзничь, потеряв сознание. Вызвали скорую.
Витя, на удивление, спокойно отреагировал на происходящее. Он даже не моргнул, когда его мать упала. Сидел с каким-то отстранённым видом, словно ему было наплевать на всё, что происходило вокруг. Его вывели из зала конвоиры. К Маргарите Павловне приехала скорая. К этому моменту свекровь пришла в сознание и что-то бессвязно мычала.
— У неё признаки инсульта, — произнесла Ольга Николаевна, когда мы выходили из зала, чтобы не мешать врачам. — Я читала об этом, — добавила соседка.
Оглядев толпу в коридоре, я обратила внимание, что новой пассии Вити нет, и в зале суда её не было.
Я поинтересовалась у Ольги Николаевны:
— А где же Витина новая любовь?
— Ох, Олеся, — вздохнула Ольга Николаевна. — Когда эта хищница поняла, что ей ничего не достанется ни от квартиры, ни от всех счетов Вити, которые теперь заморожены, она ушла. Ещё и ценные вещи у Риты прихватила. Рита вообще в шоке от этого была. Пришла ко мне и жаловалась, какие все невестки гадины.
Я усмехнулась. Бумеранг. Сама Маргарита Павловна когда-то вынесла все мои личные вещи на помойку, а теперь её новая невестка лишила её драгоценностей. Неудивительно, что этот удар окончательно сломил свекровь. И теперь она озлоблена на всех, да и вообще, на весь мир.
Я не хотела приходить к ней в больницу, но мне позвонила её лечащий врач — Ирина Викторовна, заведующая неврологического отделения. Она рассказала о плохом состоянии моей бывшей свекрови и попросила меня прийти в больницу.
— Боюсь моё появление только усугубит её состояние, ведь Маргарита Павловна меня терпеть не может, — усмехнулась я.
— Но она сама попросила позвонить именно вам, хочет сказать вам что-то важное.
— Знаю я, что она мне хочет сказать, опять обвинять начнёт, — пробурчала я вслух.
— Ваши отношения меня не касаются, я всего-лишь выполняю просьбу пациента, а вы думайте сами, приходить или нет. Если что, часы посещения у нас на сайте. До свидания, — по-деловому проговорила врач и тут же в телефоне раздались гудки.
Немного подумав, я всё-таки переборола гордость и пришла в больницу. Вполне быть может это наша последняя встреча, раз врач сказала, что ей очень плохо.
Сначала я хотела купить бывшей свекрови корзинку с апельсинами, всё-таки с пустыми руками неудобно в больницу приходить, но потом решила уточнить можно ли ей апельсины в таком состоянии.
Позвонив медсестре, я спросила, что необходимо принести, она мне сразу выдала длиннющий список начиная от влажных салфеток, одноразовых простыней и заканчивая коробками с соками, обязательно с трубочками, чтобы свекрови было легче пить, так как половина лица у неё не работает.
В итоге я пришла в больницу с двумя огромными пакетами. По идее, я могла это всё не приносить, ведь по сути я теперь Маргарите Павловне никто. Но как представила, каково ей сейчас, одной, ещё и больной, и сердце сжалось от жалости.
В конце концов от меня не убудет. А вот ей некому больше помочь.
Отдав пакеты медсестре на посту, я поправила накидку, маску и вошла в палату. В нос сразу ударил запах лекарств.
Увидев Маргариту Павловну лежащую в кровати, под капельницей, я не спешила подходить к ней. Но когда она повернула ко мне голову, я вдруг увидела в её глазах что-то новое. То, чего никогда не видела. Раскаяние? Понимание? Возможно, инсульт, произошедший в суде, заставил её многое переосмыслить. Не знаю, так ли это. Может мне показалось.
— Ол-ле-ся, — с трудом произнесла она перекошенным ртом.
Я подошла ближе и взяла её за холодную руку, которая, как оказалось, была обездвижена.
— Я здесь, Маргарита Павловна, — тихонько произнесла я.
Половина лица у свекрови была гладкой, как маска, из глаза с полуоткрытым веком бежала слеза. Другая половина в небольших морщинках из-за возраста, зато естественная, живая.
Я поняла,