— Маргарита Павловна, успокойтесь. Может, вам воды?
Свекровь замерла, перестала кричать. Увидев скамью в подсобке, она тяжело опустилась на неё и уставилась в одну точку.
— Вода не поможет, — произнесла она хрипло. — Если что покрепче дашь.
Я вздохнула. В кондитерских изделиях иногда использовали алкоголь — добавляли в тесто, сироп или крем, чтобы усилить вкус, придать аромат или подчеркнуть вкус других ингредиентов. У нас всегда была маленькая бутылочка коньяка для этих целей. Я пошла к шкафчику, достала её, налила примерно пятьдесят грамм в стакан и протянула ей.
Свекровь залпом выпила, даже не поморщившись, и тут же протянула стакан обратно.
— Ещё.
— Простите, но больше не дам, — ответила я твёрдо.
Маргарита Павловна подняла на меня удивлённый и одновременно осуждающий взгляд.
— Я оплачу.
— Да не в этом дело! Я не хочу, чтобы вам ещё хуже стало.
Её губы задрожали. Голос стал тонким, готовым сорваться в плач.
— Хуже мне уже точно не будет. Тебе не понять, ведь у тебя нет детей.
Нарочно или нет, но она задела меня за больное. Я всегда хотела родить ребёнка, но Витя был против. Говорил, что нам сначала надо твёрдо на ноги встать, только потом плодиться.
И сейчас я ему даже благодарна, что отговорил меня, а то одной с ребёнком мне было бы сложнее переносить его предательство. Но о детях я всё равно думаю, надеюсь, в будущем рожу, если встречу достойного мужчину.
Невольно снова подумала про Игоря и опять захотелось реветь от обиды. Вот от кого бы я точно хотела родить, так это от него. Даже если бы мы не стали жить вместе, то ребёнка от такого мужчины родить не грех. Гены у него наверняка отличные, да и отец он хороший, учитывая, как он общается со своим сыном, несмотря на натянутые отношения с бывшей женой.
— Олесь, Олеся, ты где? — позвала меня свекровь, чтобы отвлечь от собственных мыслей. — Ты ведь можешь Вите помочь. Поговори со своим… — сделав паузу, она скривила лицо так, словно съела кислый лимон, — прокурором.
— С чего вы решили, что он мой? — ответила я, отойдя от неё и ставя стакан в мойку.
— Только не надо отрицать, что ты спишь с ним, — язвительно ответила свекровь. — Ещё развестись не успела, а уже в койку к другому мужику прыгнула.
Вот тут я узнала прежнюю свекровь, а то та женщина, что пришла ко мне в слезах и на коленях стояла, была совсем на неё не похожа.
— Я вижу, вам уже лучше, Маргарита Павловна. Тогда попрошу вас выйти.
— Ну что ты сразу обижаться-то! Что я, неправду сказала? — она смотрела на меня так, будто и в самом деле считала себя правой. Словно она святая, а я беспутная.
— Вообще-то нет. Это всё ваши фантазии. И я не понимаю, зачем вы пришли ко мне, если до сих пор меня ненавидите и считаете меня худшей женщиной на свете.
Глаза Маргариты Павловны сверкнули сомнением.
— А как же ваш ужин в старой кондитерской? Поход в дорогой ресторан. Да и вообще, ты жила с ним, вы много раз вместе из подъезда его дома выходили.
Офигеть! Она ещё и следила за мной! Интересно, зачем, с какой целью?
— Вы сами за мной следили или кого-то наняли? — усмехнулась я.
Мне стало смешно, представив её в чёрной одежде, в тёмных очках и прячущуюся за широким деревом, следящей за мной в бинокль.
— Это неважно. Ты спуталась с прокурором, и моего Витю из-за тебя скоро посадят, — сказала она таким тоном, словно я — главарь мафии, Игорь — моя правая рука, а бедный Витенька — несчастная жертва.
— Из-за меня? Вы опять за своё⁈ — это было последней каплей. — Так, всё, Маргарита Павловна, разговор окончен, вам пора на выход.
Я подошла к ней и начала поднимать её за локоть. Не сильно, но и церемониться с ней больше не стану. Если человек что-то вбил себе в голову, то бесполезно ему доказывать обратное.
— Признайся, что это ты всё организовала! — упиралась она. — А Витю моего взять всю вину на себя заставил твой прокурор!
— Это не так! — продолжила я её поднимать.
— Нет, это так! Так! Признайся! Ну признайся же! — она вскочила и, схватив меня за пальто, начала трясти. И откуда столько силы в этой тщедушной на вид женщине?
Тут меня снова осенило, что не так просто она требует от меня признаться, наверняка на диктофон записывает. Решила таким образом переложить вину сына на меня. Не за помощью она ко мне пришла, а подставить! Такая же, как и её сын. Хотя, чего я удивляюсь «не родит свинья бобра».
От тряски у меня уже закружилась голова. Пыталась отодрать её руки от себя, но она вцепилась мёртвой хваткой. Тогда я решила действовать другим способом — обхватив её, словно обнимаю, я начала подводить её к выходу.
Она на секунду опешила, а когда поняла, что уже находится в дверях, ухватилась руками за косяк и всячески препятствовала, чтобы я её вытолкнула.
— Признайся! Признайся! — продолжила она орать. — Это ты организатор! Ты и твой прокуроришка! Вы давно сговорились!
— Вы ненормальная. Вам лечиться надо, — сказала я ей и вытолкнула-таки её на улицу, после чего быстро захлопнула дверь прямо перед её носом.
Она начала колотиться в дверь, затем быстро успокоилась. В окно я наблюдала за дальнейшими её действиями. Я отлично видела, как Маргарита Павловна вынула из кармана телефон и что-то в нём нажимала. Ну точно на диктофон записывала. Какая хитрая. Заметив меня в окне, она злобно сверкнула глазами, затем подняла камень и замахнулась им в меня.
Указательным пальцем я показала ей на видеокамеру, что находится на здании. Это её остудило. Бросив камень, она плюнула в мою сторону и, гордо выпрямив спину и поправив причёску, пошла прочь, как ни в чём не бывало.
* * *
День суда над Витей. Я не хотела идти, но была обязана. Я проходила по этому делу как свидетель, и моё отсутствие могло бы только навредить.
Сердце сжималось от тоски и предчувствия беды. Сколько же всего натерпелась моя душа за последние месяцы! Казалось,