– Этот кластер совсем скоро уйдёт на перезагрузку, – пояснил, улыбнувшись, Скиталец. – Они это знают, как и я, но ума не хватает, чтобы рискнуть. Так что они сюда не сунутся.
Драгорн посмотрел в зеркало и с облегчением вздохнул: вся стая во главе с большим монстром в нерешительности металась на самой границе. Наконец, поняв, что добыче удалось улизнуть, твари кинулись назад, чтобы успеть на разгорающийся в кластере Канн кровавый пир. Драгорн почувствовал, что по спине текут струйки пота, то ли от жары, то ли от схлынувшего напряжения и страха. Он откинулся на спинку своего сиденья и глубоко вздохнул, пытаясь привести нервы в состояние покоя.
– Страшно? – спросил Скиталец.
– Да, – честно ответил Драгорн. – Я никогда такого не видел. Хотя и повидал, наверное, побольше, чем ты, всё-таки наши разведчики побывали во многих мирах, но вот такого нигде не видел.
– Привыкнешь, – как-то буднично сказал Скиталец. – Это в порядке вещей. Здесь Пекло, и городские кластеры валятся сюда сплошняком. Вот стаи тварей и кочуют от кластера к кластеру, истребляя провалившихся и пополняя свои ряды новыми переродившимися заражёнными.
– Скажи, а это что, планета? – задал вопрос Драгорн.
– Не знаю, – пожал плечами Скиталец, объезжая очередной завал. – Никто не знает, но я это выясню, в конце концов.
Он повернулся к Драгорну и, весело улыбнувшись, подмигнул. Машина выехала на ровный участок асфальта, пересечённый ровной чертой, за которой дорога не только меняла цвет покрытия, но и становилась намного шире, превращаясь в широкий проспект. Да и сами дома, точнее, их руины были другими. Это были высокие, тянущиеся высоко в небо исполины, примерно с середины начинающие блестеть зеркальными поверхностями на солнце. Скиталец остановил машину и, обращаясь ко всем, сказал:
– Посмотрите вперёд. Видите черту на асфальте, за которой всё меняется? Это граница кластера. За ней начинается другой кластер.
– А что такое кластер? – вставила свой вопрос Коллет.
Но на этот раз Скиталец не стал её перебивать, а спокойно ответил:
– Кластер – это кусок поверхности, города, посёлка, леса, да чего угодно, который Улей переносит из разных параллельных миров сюда вместе со всем содержимым. Все, кто сюда попадают, заражаются спорами, которые делают из людей и хищников, чья масса превышает семнадцать килограммов, ненасытных тварей, которые готовы убивать и жрать практически беспрерывно. Вам… – он сделал паузу, – повезло, и вы оказались иммунными. Но не обольщайтесь, вы всё равно заражены, просто ваш иммунитет справляется с заразой и не даёт вам переродиться. Иммунитет нужно поддерживать и постоянно пить то пойло, которое я вам давал в магазине. Оно называется живчик. Как только почувствовали, что болит голова, тошнит, нет сил и энергии, пейте по несколько глотков. Не увлекайтесь, иначе можно травануться.
Он немного помолчал, как будто наблюдая, как реагируют на его слова новички, и, удовлетворённо кивнув, продолжил:
– Если долго не принимать живчик, можно умереть или переродиться в тварь.
– А эти кластеры целиком переносятся? – вновь спросила блондинка.
– Точно не знаю, но, по всей видимости, копируются из наших миров. Так что все вы – копии.
Скиталец многозначительно взглянул на Драгорна, словно почувствовав, что тот хочет возразить по поводу себя. Драгорн похолодел, вспомнив предупреждение не раскрывать свой секрет ни перед кем.
– Кластеры перезагружаются регулярно, но с разными периодами. Какие-то чаще, какие-то реже. Перед перезагрузкой возникает туман с кислым химическим запахом. Завидели, как скапливается туман, – бегите оттуда сломя голову на соседний кластер!
– А если… – хотела задать вопрос Коллет, но Скиталец оборвал её:
– Нет, нельзя вернуться назад с перезагрузкой! Вы или погибнете, или переживёте, но станете безвольным, безумным овощем. Поэтому и говорю – бегите. Тварей можно и нужно убивать. У них, Драгорн знает, есть основа жизни для вас здесь, являющаяся одновременно и местной валютой. Это спораны, из которых и делается живчик.
– Бр-р-р! – передёрнуло Коллет. – Знала бы, не прикоснулась.
– Прикоснулась бы, – улыбнулся Скиталец. – Когда голова раскалывается и тошнит, как на центрифуге, ещё и не то выпьешь.
– А как его делать, этот живчик? – задал правильный вопрос Тибо.
– Это позже всё покажу и расскажу. Нам нужно двигаться дальше и до наступления ночи найти себе убежище.
Скиталец завёл машину и переехал в другой кластер. Через несколько минут в нос ударил резкий запах гниения, и Драгорн, поморщившись, зажал нос.
– Фу! – раздался возмущённый возглас Коллет. – Откуда эта вонь?
– Привыкайте, это нормально в выжранных кластерах, – спокойно ответил Скиталец, продолжая движение. – Обмотайте лицо платками или шарфами. Помогает слабо, но эффект убеждения работает.
Весь день, преодолевая завалы и нестерпимый смрад, особенно в относительно свежих кластерах, они медленно продвигались, как сказал Скиталец, на восток. Проехав несколько кластеров, к концу дня остановились в разрушенном городском районе, в центре которого одиноко возвышался небоскрёб.
– Вот здесь и заночуем. – сказал Скиталец. – Собирайте вещи в свои рюкзаки, забирайте оружие и пойдём наверх вот этой высотки. На самую крышу. Там, где-нибудь, и найдём себе место.
Поднимались долго и мучительно. Коллет, на удивление, не ныла и не жаловалась, а терпеливо поднималась, таща свой немаленький рюкзак, набитый, кроме одежды, ещё и бутылками с просеко. Драгорн насчитал уже двадцать пять этажей, когда девушка молча скинула рюкзак с плеч и, вытащив шесть бутылок просеко, нервно запустила их в разбитый витраж.
– Правильно, – улыбнулся Скиталец. – Только вот запомни, девочка, да и вы все, шуметь на кластерах, особенно в Пекле, – это выдавать тварям своё местоположение. Слух и нюх у них отменный. Прибегут на шум, по следу по запаху откопают, как бы глубоко вы ни зарылись.
– А что же теперь делать? – Коллет растерянно посмотрела на Скитальца.
– Сейчас ничего, – ответил тот, дождавшись пришедшего снизу звука последней разбитой бутылки. – Поблизости нет тварей, я проверил. А на будущее запомните: тишина и незаметность – ваш лучший друг здесь.
На последнем этаже высотки, бывшей в своё время, скорее всего, гостиницей, они обнаружили несколько пустых номеров, куда и разместились. Драгорн, не чувствуя ни рук, ни ног, свалился на заправленную, покрытую пылью кровать и с облегчением вздохнул полной грудью. Здесь уже не было этого изнуряющего смрада, от которого перехватывало дыхание и постоянно хотелось укутаться ещё сильнее в почти бесполезный клетчатый шарф, который предусмотрительно