«Ну вот и как Олимпийским богам угодить тебе! — съеронизировал я тогда. — То плачешь, что у тебя слишком маленькое войско, то жалуешься, что его слишком много!»
В общем, в тот момент я встал перед неразрешимой дилеммой. Преследовать Антигона так же самоубийственно, как и не преследовать! Причины разные, но суть одна: и тот и другой путь несут в себе очень высокие риски провала.
Я все-таки выбрал тот, в котором останавливаюсь на год, а может и побольше, для организации устойчивой вертикали власти и реформирования войска, и это значило, что значительную часть армии нужно было срочно распускать. На этом пути тоже имелись скрытые угрозы. Основная из них заключалась в опасности не собрать это войско вновь в момент острой необходимости, но это были задачи уже завтрашнего дня.
Однако их решение следовало закладывать с первого же дня, и голова у меня просто пухла от тяжелых мыслей. В общем, я не нашел ничего лучше, как прикомандировать к каждому отъезжающему сатрапу своего комиссара.
«Времена меняются, а методы те же! — вздохнул я тогда. — Какая революция без комиссаров в пыльных шлемах!»
Поскольку идеологической составляющей не существовало, то сам по себе комиссарский чин веса не имел. Всем моим представителям требовалась солидная должность. Обмозговав всё как следует и посовещавшись с Энеем, я выбрал из своих стрелков десять десятников и всучил их сатрапам в ранге гиппархов особых подразделений конницы, которые ещё предстояло нанять в их сатрапиях.
Таким ходом я убивал сразу двух зайцев! Приставлял к каждому сатрапу своего человека, дабы иметь глаза и уши среди моих «верных соратников», и, создавая новую должность, избегал конфликта интересов с прежней служилой аристократией.
Каждый десятник для большего веса прикомандировывался со своим десятком, на базе которого им следовало формировать новую конницу. Я понимал, что без денег они никого там не наймут и ничего не создадут, но это уже было вторично. Главная их задача заключалась в слежке за тем, чтобы сатрапы не забывали, что они всего лишь сатрапы, и не уклонялись от основного своего долга — верности царю! Решение вопроса с деньгами я оставил на тот момент, когда они появятся у меня самого.
За всеми этими желаниями минимизировать расходы я всё же не забывал о главном. Я царь ровно до тех пор, пока у меня есть армия! Поэтому о роспуске всего войска речи не шло. Я всё-таки не сумасшедший! Финансы финансами, а безопасность — прежде всего!
Распуская войска сатрапов, я оставлял у себя те подразделения, которые распускать было нельзя ни при каких обстоятельствах. Я говорю о тех двенадцати тысячах пехоты и около шести тысячах конницы, что перешли ко мне от Антигона.
Это уже само по себе было немалым войском; правда, из этого числа пришлось выдать вновь назначенному сатрапу Мидии Фарнабазу четыре тысячи мидийской конницы и столько же пехоты с целью выдворить из Мидии и Парфии ставленников Антигона и навести там порядок.
Другим сатрапам я подкреплений не давал, а наоборот, даже состриг с них немного шерсти. Так, Эвдам, отправившись со всем своим войском домой, в Гандару или Индию, как еще называли эту сатрапию, оставил мне своих боевых слонов с погонщиками и обслугой. С сатрапов Бактрии и Согдианы я взял по две тысячи всадников. Со всех остальных набралась еще тысяча. Так что вместе с персидской конницей Феспия у меня в Сузах набралось десять тысяч самой разной кавалерии, не считая моей личной агемы. Пехоты оказалось еще больше — почти шестнадцать тысяч. Причем я забрал себе лучшие соединения из тех, что сражались под Габиеной, такие как аргираспиды, греческие наемники, персидские фалангиты и доставшийся от Антигона македонский таксис.
Переход через горы Загрос прошел без потерь, и уже к концу апреля мое войско подошло к Сузам. Бывший сатрап Сузианы Антиген был убит мною в лагере аргираспидов, и вот уже месяц в городе царил паралич власти. Какой бы ни был порядок, он всегда лучше хаоса, и потому горожане встретили меня, что называется, хлебом-солью. За это я одарил их своей милостью и не допустил войска в город. Армия встала лагерем севернее городских ворот, на равнине между реками Керхе и Дез.
Именно тогда я ввел новый чин — префект лагеря — и наградил им хилиарха аргираспидов Леонида. Его задача включала в себя не только разбить идеально правильный прямоугольник, но и привить всем подразделениям такую же неукоснительную тягу к порядку, как и у аргираспидов. То есть: ров, вал, сторожевые башни и круглосуточная охрана периметра. Внутри же — строгие линии палаток, центральный плац и отхожие места в строго отведенной зоне. Всё остальное, включая кузни, другие ремесленные мастерские, харчевни и бордели, — только за пределами лагеря. Для исполнения этих мер я наделил должность префекта почти неограниченными полномочиями, подчинив его непосредственно себе.
Первый месяц ушел чисто на организационные мероприятия. Постоянно чего-то не хватало, кто-то чего-то просил, и по всем вопросам все лезли прямо ко мне. К счастью, царская казна осталась нетронутой, и македонские части, охранявшие её в цитадели, не оказали сопротивления. Весь гарнизон города присягнул мне как царю и влился в мое войско.
Побарахтавшись в этой круговерти каждодневных проблем, я понял, что свихнусь, если сам со всем буду разбираться, и повысил Эвмена с поста военного министра до премьера, то есть, говоря нынешним языком, назначил его главой своей канцелярии. Такая должность Эвмену была не в новинку: он, как-никак, у двух царей этот пост занимал, и оба остались довольны. Сам Эвмен воспринял это повышение так, словно никогда не покидал царскую канцелярию, и сразу же взялся разгребать «авгиевы конюшни», то есть валящиеся потоком каждодневные дела.
Следующим шагом я приказал Феспию прекратить преследование Антигона и занять Вавилон. Сатрап Вавилонии Селевк был сторонником Антигона, а я не собирался отдавать им этот крупнейший город античного мира. В двадцать дней Феспий с двумя таксисами пехоты и своей персидской конницей преодолел расстояние до Вавилона, не дав Селевку шанса организовать сопротивление. Городская верхушка отказалась садиться в осаду и тихо саботировала все начинания Селевка. В результате, узнав о приближающейся армии врага, тот попросту бежал из города.
Феспия я оставил в Вавилоне сатрапом, приказав организовать новый набор фалангитов до полноценных четырёх таксисов. Кто-то скажет,