В ее взгляде, устремленном на меня, промелькнуло нечто, что заставило мое каменное сердце дрогнуть. Нечто большее, чем благодарность. Признание. Союз.
Но это длилось лишь мгновение. Ее выражение вновь стало жестким, собранным, деловым. Она повернулась и быстрыми, уверенными шагами направилась к малому кабинету, где стоял самый навороченный компьютер — об этом мне раньше Вероника сообщила, — доступный лишь избранным.
Я последовал за ней, остановившись в дверях, наблюдая.
Она пощелкала по клавишам, видимо, устанавливая связь, глядя в стену, но не видя ее.
— Алло? — ее голос вновь обрел привычную властность, теперь приправленную ледяной сталью. Из стоящих по бокам колонок раздался голос. — Соедините с капитаном Орловым. Дело не терпит отлагательств. Графиня Темирязьева.
Она помолчала, слушая что-то с другой стороны.
— Лев? Это Наталья.
Пауза.
— Нет, все хуже. Но не об этом. Мне нужна информация. Срочно и полная. На градоначальника Изборска, барона Устинова Александра Александровича. Всё. Всё, что есть. От его деловых сделок и связей в столице до того, сколько он тратит на содержанок и в каком борделе он был на прошлой неделе. Любые долги, любые нарушения, любые темные слухи. У такого выскочки должны быть полные шкафы скелетов. Я намерена найти каждый. И раздавить его ими. Да. Жду через три часа. И, Лев… это между нами. Без официальных протоколов.
Она сбросила соединение, нервно стукнув по клавише. Звук был громким и окончательным, как удар топора палача.
Она обернулась ко мне. В ее глазах уже не было слепой ярости. Теперь в них горел холодный, неумолимый огонь охотника, взявшего верный след.
— Он хотел войны бумаг и интриг? — тихо произнесла она. — Что ж. Он ее получит. И узнает, что Темирязьевы могут показать когти не только на поле боя.
Она была снова спокойна. И от этого спокойствия стало куда страшнее, чем от ее крика. Война с нежитью была проста и понятна. Эта же битва, начинающаяся сейчас в тишине кабинета, пахла по-другому. Пахла пергаментом, чернилами, сплетнями и предательством. И я понимал, что в ней мне отведена роль не воина, а тени. Молчаливой, смертоносной тени, которая нанесет удар тогда, когда этого никто не ожидает.
Но сначала — Башня Молчания. Сначала тот враг. А этот… с этим она справится сама. И я почти что жалел старого барона. Он и не подозревал, какого зверя он только что потревожил.
Я вернулся к себе и просто лег на постель, стараясь не думать о том, как сильно изменилась моя жизнь за эти дни и как мало во мне остается от того человека, которого я знал раньше.
Беспечный парень в жизни и яростный в бою сейчас превращался в сухого прагматичного старика, и это мне не нравилось. Я же молод, Навь меня побери!!! Хочу гулять по кабакам, щупать девок, ну, с мертвяками иногда воевать. Или с врагами — печенегами там или хазарами. Можно с рыцарями еще, если ещё не передохли все. А тут — интрига и какие-то темные личности, заговоры… Не мое это. Не м-о-е! Но надо.
Неслышной тенью в комнату проскользнула Лишка и, ничуть не сомневаясь, устроилась рядом со мной на постели, прижавшись ко мне.
— Юной деве не пристало так себя вести, — чуть улыбнулся я.
— Во-первых, ты старый, — поучительно ткнула она мне в бок пальцем. — Во-вторых, я слишком мелкая. А в-третьих я соскучилась. Постоянно куда-то уходишь, с кем-то сражаешься, а про меня забыл совсем.
— Не забыл, — приобнял я ее. — Просто навалилось все как-то…
— Знаю. Чувствую. Ты грустишь, а еще злишься — сильно. И все в этом доме тоже. От этого мне плохо. Ни одной радостной эмоции. Еще и Ника постоянно плачет. Тоска зеленая.
— А ты не плачешь?
— Отплакала уже. Теперь я хочу мстить. За маму, за графа, за Тоньку эту вредную. Эх, добраться бы до того, кто это все устроил, я бы ему показала! — воинственно взмахнула она кулачком.
— Отомстим, не переживай. Кто с мечом к нам придет…
— От меча и погибнет?
— Нет, погибнет он от кола в заднице. О таких честное оружие марать не стоит. Так что отдыхай, Лишка. Сил нам завтра потребуется много…
Глава 22
Глава 22
Утро началось не с первых лучей солнца и не с трели телефона, а с низкого, нарастающего гула мощных двигателей, рвущего тишину поместья в клочья. Я уже был на ногах, кофе в моей руке остывал, так и недопитый. Инстинктивно рука потянулась к голенищу, к холодной рукояти засапожного ножа, но мозг уже отдавал команду «свой» — слишком много моторов, слишком слаженный и угрожающий рокот.
Из-за поворота аллеи, сминая гравий в щебень, выползли три черных, тяжелых внедорожника, похожих на бронированных жуков. За ними — два армейских тентованных «Витязя», из кузовов которых уже сыпались, отскакивая на подошвах с антиударным покрытием, люди в камуфляже нового поколения, с автоматами «Вепрь-7» на груди. Завершала караван длинная, как удав, «Ладога» с тонированными стеклами.
Свита. И не простая. По тому, как бойцы на вышках напряглись, но не подняли тревогу, а лишь провожали стволами эту процессию, было ясно — ждали. Но не такого масштаба.
Головная машина замерла у самого подъезда. Первым из нее выпрыгнул человек в темном костюме, с каменным лицом и спрятанным за складками пиджака комбинированным пистолетом-шокером — я уже видел такой у наших бойцов. Он одним взглядом оценил обстановку, отдал тихий приказ по рации и только потом распахнул дверь.
Из нее вышла девушка. Марина. Еще одна тетя Вероники — я узнал ее по фото в телефоне. Высокая, худая, с лицом, словно вырезанным из слоновой кости, и глазами, полными такой старой, такой выдержанной ненависти ко всему миру, что воздух вокруг нее казался ледяным. Ее черное платье по виду стоило больше, чем мы собирали дани с целого города. Богато живут нынешние графья.
Следом вывалился Игорь. Брат Натальи. Кряжистый, с короткой бычьей шеей и руками бойца, что не получалось скрыть дорогим костюмом. Его лицо было красно, глаза воспалены от недосыпа или чего-то покрепче. Он не смотрел по сторонам. Его взгляд был обращен внутрь, в ад собственного горя.
Наталья вышла им навстречу. Она тоже была бледна, но держалась с тем ледяным, негнущимся достоинством, что было ее щитом. Не было ни объятий, ни рыданий. Лишь короткие, скупые кивки. Игорь что-то резко спросил, тыча пальцем в сторону леса, откуда пришла беда. Наталья коротко ответила. Его лицо исказилось гримасой боли и гнева. Он бросил взгляд на меня, оценивающий,