— Не боишься, что я расскажу твоей жене? — интересуюсь.
— Не-а, — разговор какого-то подростка, ей-богу. Сейчас он ведёт себя, как бунтующий ребёнок против взрослого.
— Зачем они тебе тогда, если ты не боишься их потерять?
— Пффф., - шумно выдыхает воздух. — Что ты заладила? — видно, что эта тема ему не по вкусу. Да и кому бы пришлась. — Мухи отдельно, котлеты отдельно. Одно другому не мешает.
— Интересно, кого ты сейчас мухой обозвал, — не могу сдержать негодования, качая головой.
День откровений. Сперва узнать, что мне изменяет муж, а теперь, что сын ни во что не ставит жену, связавшись с бывшей девушкой. И даже не испытывает угрызений совести, зная, что я знаю об этом.
Но сейчас следует думать не о том, как вправить мозги Ростику, а о том, как добраться до Алфёрова.
— Отвезёшь меня в центр, — констатирую факт, делая вид, что собираюсь. Костюм возьму с собой, проще там переодеться, чем дома, ощущая нависшую угрозу. Пусть думает, что я ни о чём не подозреваю.
— Зачем? — пожимает плечами, не переставая жевать жвачку.
— У меня встреча.
— Отца попроси, — переигрывает меня. У них какая-то договорённость, иначе бы Руслан не позвонил сыну.
— Ну тогда ты тоже отца проси подкинуть тебе денег, — напоминаю, кто платит за его жизнь. Стараюсь выделять немного, чтобы приучить к самостоятельности. Бросить в пруд, чтобы он сам научился плавать — метод неплохой, но я, как мать, верю до последнего, что он вот-вот возьмётся за ум.
Только получается, что чудес не бывает.
— Без проблем, — раскрывает широко рот, принимаясь зевать, будто ему невероятно скучно со мной, и я с отвращением смотрю на мальчишку, которого плохо воспитала.
Залюбила.
Завседозволила.
Зацеловала.
А теперь берём серпы, и нет, не по колокольчикам. Собираем урожай, который сами вырастили. По крайней мере я. Ростовцеву общение со Славом даётся куда проще, потому что в игре плохой полицейский — это не он.
Снова бросаю взгляд на часы. Осталось немного времени, уже пора ехать. Не будь вот этого всего, я бы давно была в Центре, занимаясь организацией.
Дверь приоткрыта, шанс выбраться за пределы комнаты, и я им пользуюсь.
Слав не подскакивает с места сразу, чтобы меня вернуть, а продолжает сидеть в кресле. Даёт фору или же действительно отпускает?
Не спешит услужливо открыть дверь, чтобы пропустить мать. Да и плевать, в конце концов. На сегодня я им уже разочарована по максимуму, дальше и быть не может.
Только зря мне так кажется.
Показываюсь в гостиной, смотря, как Руслану несостоявшаяся невестка поправляет галстук. И по телу пробегает отвращение. Какие же они оба мерзкие: и стоящий спиной Ростовцев, и растягивающая толстые губы Эльвира. Имя ей дано подходящее. Мне оно никогда не нравилось.
Её движения какие-то интимные, поглаживающие, словно здесь и сейчас она заигрывает с чужим мужчиной. И, если ей плевать на меня, то хотя бы подумала о том, с кем приехала. Или у них совсем крыша потекла, что плевать, кто с кем и когда спит?
Господи, не дай сойти с ума настолько, чтобы воспринимать подобное, как адекватное поведение.
Она первой замечает меня, тут же стирая улыбку, и не торопится здороваться. Я тоже не предпринимаю попыток, много чести.
— Зачем ты закрыл меня? — интересуюсь у повернувшегося Руслана.
— Случайно, — нагло врёт. И от того, как смотрит, не отрываясь в мои глаза, становится не по себе. Потому что он познал искусство лжи.
— Ладно, — делаю вид, что поверила. — Поехали.
— Куда? — будто издевается надо мной, приподнимая уголок верхней губы.
— Ты прекрасно знаешь, куда! — начинаю терять терпение.
Волчья стая окружает, а я одна: раненая лань, которой не выстоять против трёх хищников.
— Я же сказал: всё улажу сам.
— Зачем приехал Слав? — требую ответа.
— В гости, — пожимает Руслан плечами, беря со спинки стула пиджак и натягивая на себя. Если бы он не был мне сейчас так противен, я бы оценила, что выглядит хорошо. — За тобой же надо присмотреть. Иначе ты можешь наделать глупостей. Ладно, мне пора.
После этих слов он берёт портфель и выходит из дома, а я остаюсь среди гиен.
Глава 13
Чувствую себя ребёнком, которого наказали, правда, мне совершенно не ясно за что. Вернее, я понимаю, что причина в деньгах и влиянии, которое Ростовцев намерен перетащить на свою тщедушную персону.
Снова оказываюсь заперта в собственной комнате, но уже любимым сыном. Звучит монолог злодея, что-то типа:
— Мам, ничего личного. Это бизнес. Ты же говорила, что теперь отец будет подкидывать мне бабки, вот мы как раз этим и намерены заняться.
Закрадывается подозрение, что подписанные бумаги с Алфёровым, который намерен влить в Центр приличное число миллионов для строительства ещё одного корпуса на территории, будут освоены как-то иначе. Только расхлёбывать и отчитывать за всё потом мне, как основателю и куратору организации.
Телефона я так и не увидела, а, вернувшись, поняла, что не достаёт и планшета. Яблоко от яблони недалеко укатилось. Потому Слав и не торопился покидать комнату, чтобы забрать у меня последнее средство связи.
Чёрт!
Остаётся надеяться, что Лера всё же прочла сообщения прежде, чем их удалили и написали что-то сверху. Потому что я больше не вижу вариантов исхода, при которых мне удастся попасть на встречу.
Выходит, Ростовцев просил сына просто присмотреть за мной. А я уже, грешным делом, подумала, что они совсем с катушек слетели.
Время тянется невыносимо медленно, кажется, часы вовсе остановились, а из гостиной доносятся странные крики.
Лера! Слава Богу.
Подъезжаю к двери, прислушиваясь, но, когда мой мозг расшифровывает суть звуков, чувствую, как внутри поднимаются гнев, отвращение, злость и обида. Прикладываю ладонь ко лбу, потому что становится дурно. И тут же накатывает горячая волна.
Привет, климакс, и проваливай.
Обмахиваюсь ладонями, добывая немного воздуха, и вот так порой до десяти раз на дню, а потом заношу руку над дверью, собираясь колотить в неё кулаками, что есть мочи, но застываю. Не буду унижаться. Они прекрасно понимают, что я слышу.
И для чего это все?!
Они не нашли другого места? У них там всё настолько свербит? Или это наш дом так действует на всех, выбрасывая в воздух феромоны? Только отчего меня не проняло?
Или же это спектакль, чтобы показать, насколько меня не уважают, что позволяют себе подобные мерзости?
Внезапно всё стихает. Надо же,