— А ты уже спихнул. Кто она такая? Тётя? Так почему просто не заберёт её?
— А, вот наконец-то честно заговорила.
Она дёрнула плечом, взглянув на меня со злостью.
— Да, я не понимаю твоей мотивации, Ром. Ты мог бы давать ей деньги, жильё снять, если надо. Ты говоришь, что я карьеристка, а ты сам кто? Разве не ты ставил мне условие, что ничего серьёзного? Что у тебя в планах нет никаких детей?
— Это в прошлом, жизнь, как видишь, вносит свои коррективы.
— Но это нечестно! Почему ты можешь переключиться на свои «коррективы», а я не могу? Ладно, допустим, ты оставляешь её себе, живёшь с ней. Но почему ты мне даже шанса дать не хочешь? Я ведь реально стараюсь.
Вика пустила слезу, тряся пакетом с подарком. Твою ж мать…
— Я просто не понимаю, Ром, — она уткнулась хлюпающим носом мне в грудь, комкая футболку. — У нас всё было так хорошо. Шикарный секс, никакого напряга, мы идеально друг друга понимали. Нам было весело!
— Теперь у меня другое «веселье», — я мягко отстранил её от себя, но Вика переключилась в новый режим и зашипела:
— Трахаешь её, да? Няньку свою.
— Так, всё, заканчиваем.
Я открыл дверь, выпроваживая её.
— Ну точно, угадала.
— Вик, ты с каждой секундой моё уважение теряешь, возьми себя в руки.
— А не то что? Думаешь, можно вот так меня послать? Я тебе кто, девочка по вызову? Поиграл и вали?
— Заканчивай, — рявкнул, не сдержавшись. — Завтра жалеть будешь о том, что тут несла.
— А я хоть раз высказаться хочу! Ты козёл, Ром, самый настоящий. И девка тебе твоя быстро наскучит, потрахаетесь пару раз, и будешь думать, как от неё избавиться. Потому что все эти хорошие девочки — на разок.
Вику совсем размотало. Я вызвал лифт, параллельно заказывая такси. Но она вцепилась в мою футболку, видимо, решив, высказать всё, что думает.
— Это со мной тебе было хорошо, я знала, что ты любишь. Со всеми твоими заскоками мирилась.
Я завёл её в лифт, чувствуя, как башка накаляется.
— Ты в курсе вообще, что по ночам воешь? — оскалилась она сквозь слёзы.
Я вздёрнул бровь.
— Рычишь во сне, как зверь. Псих ненормальный. И я это терпела!
Кулаки сжались, хотелось выместить злость хоть на чём-нибудь, хотя бы на кабине.
— Заткнись.
— А то что? — потеряла страх Вика.
Я вывел её из лифта, схватив за локоть, протащил под взглядом охранника до выхода. На улице она снова разревелась.
— Влюбилась в тебя, как дура, думала, оттаешь, всё у нас будет. Козёл, какой же ты козёл, Рома! Скажи хоть что-нибудь! Что мне теперь делать?
Наконец подъехала машина. Я повёл её к ней.
— Собирать вещи. Вместе мы работать не будем.
— Что? — она замерла, неверяще глядя на меня. — Ром, ты несерьёзно…
— Несерьёзно? Ты заявилась к своему боссу и устроила истерику.
— Но я же…
— Ты напугала Дашку и оскорбила Настю. Завтра утром собираешь вещи, и мы прощаемся. Проект передашь Крылову.
Я посадил её в машину и захлопнул дверь. Всё, хватит с меня этой истерички.
Когда я вернулся домой, даже не заметив, что успел промокнуть под дождём в одной футболке, услышал, как Настя что-то читает Дашке.
На душе был полнейший раздрай. Я совсем не на такой вечер рассчитывал. Думал, закончу с делами и проведу пару часов перед сном с девчонками.
Вместо этого на душе кошки скребли. Вика сказала, я вою по ночам. Хреново. Думал, давно прошло.
Ожог на спине заныл. Пошёл в душ, странно, но чем горячее, тем лучше. Обычно помогало. А когда вышел, полностью выпустив пар, столкнулся в коридоре с Настей.
— Всё нормально? — встревоженно спросила она, но замерла на полуслове.
— Что? — не понял я, оборачиваясь.
Она зашла мне за спину и на секунду потеряла дар речи. Пальцы легонько коснулись спины.
— Что это, Ром?..
Глава 22
Настя
Я собиралась спросить у Ромы, что значит для меня появление Вики, и как мне воспринимать её претензии, но в этот момент увидела жуткий ожог у него на спине.
Кожа на лопатке и чуть ниже была испещрена старыми рубцами, которые он закрыл татуировками.
Я боялась даже вздохнуть, чтобы не спугнуть его. Осторожно протянула руку и едва коснулась пальцами. Рома напряг плечи, разворачиваясь.
— Что это, Ром?.. — выдавила я.
— Старые раны, — хмыкнул он, стараясь скрыть настоящие чувства.
Я на его улыбку не повелась.
— Как это случилось?
— Насть, это давно неактуально.
Он подвинул меня, коснувшись плеча, натянул футболку и прошёл босиком на кухню. Я последовала за ним, не знаю, что меня дёрнуло, но я должна была выяснить. И плевать, что лезла не в своё дело.
— Сколько им лет? — спросила в спину.
— Много, — коротко бросил он, открывая холодильник.
Налил себе воды, а потом наконец обернулся.
— Ну чего ты хочешь?
Он злился, надеясь, что я отстану, и мне правда следовало так и сделать. Ни к чему было лезть ему в душу, но что-то внутри подсказывало, что так мы станем ближе.
Вернувшись в гостиную, он упал в кресло, а я села рядом, поджав ноги. За окном шёл дождь, и в полутёмной комнате, где нам никто не мешал, и давно стихли крики его девушки, он наконец заговорил:
— Чтобы понять, надо было знать моего деда. Прадеда, вообще-то, нас с Димкой мать ему спихнула. По сути, как Диана Дашку.
Я не перебивала, ведь он ещё никогда не говорил со мной о своём болезненном детстве.
— Он был человеком старой закалки, мы для него, как солдатики были, нас нужно было муштровать, делать из нас мужчин.
Он горько усмехнулся, отхлебнув воды, пальцы с силой вжались в стакан.
— Он считал, что если из мальчишки не выбить слабость, мужика не получится. Ему вообще порядок был важнее всего. Дисциплина, правила. Ты бы видела, как он брюки гладил, — хмыкнул Рома. — Об эти стрелки можно было порезаться.
Он помолчал, окунувшись в воспоминания. Я следила за выражением его лица, боясь, что перегнула палку, но дело было сделано, он наконец заговорил откровенно:
— Мне тогда десять было, Димке восемь. Дед, как обычно, свои рубашки кипятил, они должны были быть идеально белыми. На дворе девяноста девятый, а он в баке бельё кипятит.
Он снова скрыл горечь за улыбкой, глядя в никуда, а мне стало безумно