— Как… Всё хорошо? — спросила нервно.
— Лучше не бывает.
— Она наша? — из горла вырвался жалкий всхлип.
Рома притянул меня к себе, сдавил в медвежьих объятиях. Выдохнул на ухо:
— Наша.
Я вздрогнула, зажмурившись. Вцепилась в его куртку. Рома поцеловал меня в макушку, а я слушала, как мощно и ровно бьётся его сердце. Из глаз катились счастливые слёзы. Всё кончено.
Дашуля весело вскрикнула, увидев его, и бросилась к нам. Я отпустила Рому, вытирая глаза, а он подхватил малышку и закружил.
Я смотрела на них, чувствуя невероятное облегчение. А потом взгляд упал вниз, и я не сдержала весёлого смеха.
— Откуда ты их взял?
Рома, увидев мой взгляд, рассмеялся.
— В шкафу нашёл.
Господи, я и забыла, что когда-то заказала ему жёлтые резиновые сапоги 46 размера.
— Мне идёт?
— Настоящие отец и дочь.
— Так и есть.
Он поцеловал Ягодку, а она повисла у него на шее, накружившись. И такое балдёжное личико у неё было…
— Иди к нам.
Я подхватила листья, прижалась к Роме, и мы пошли домой, туда, где наконец-то начиналась наша новая жизнь.
Эпилог
Год спустя
Рома
— Пап, смотри, тут и диван такой же, как у нас, — Даша аккуратно расставляла крошечную мебель в кукольном домике.
Это была точная копия дома, который мы построили. Его мини-версия. Дома, проект которого Диана зарубила на корню, а Настя назвала мечтой.
— А это будет комната Максима, — она ткнула пальчиком в комнату рядом со своей. — Я уже кроватку поставила.
Мы с Настей переглянулись, она улыбалась, поглаживая живот. Макс в последнее время всё чаще пинался, как будто торопился к нам.
Я накрыл её ладонь своей, успокаивая сына. Давай там, не шали. Уже скоро. Настя, моя хрупкая девочка, просто светилась. Я притянул её к себе, в такие моменты остро чувствуя счастье.
— И мишку ему подарю, — Даша положила в кроватку крошечную версию своего медведя. Надо же, как похож.
Вспомнилось, как чуть больше года назад Диана привела её к нам, такую потерянную, брошенную. Как она шла за ней хвостиком, тянула к ней руки, не веря, что её бросают.
До сих пор сердце кровью обливается.
Мы официально удочерили её, как только Диана исчезла из нашей жизни. Поженились и оформили всё, как надо.
Свадьба была в конце осени, и, будь всё иначе, мы бы выбрали другое время. Лето, весну, сентябрь. Никак не конец ноября.
Но мы слишком торопились узаконить наши отношения, удочерить Дашу, стать настоящей семьёй.
Я никогда ещё так сильно не хотел жениться. И то, что Настя полностью разделяла мои чувства, совпадала со мной во всех самых главных вещах, делало её уникальной.
А потом появились «мама» и «папа». Не сразу, никто не настаивал. Это вышло само собой.
Первый раз, когда Даша назвала меня папой, будто решив попробовать, я замер. Она быстро взглянула на меня, следя за реакцией. Что скажу?
У неё в глазах была та же неуверенность, что и в первую ночь. Это было не просто слово. Это был пропуск в её мир. В её доверие.
Я даже не сразу понял, что она спросила, услышал только это «пап», и как-то сдавило в груди. Потом понял, она просит сок.
— Конечно, сладкая, — улыбнулся, наливая в стакан. — Папе для тебя ничего не жалко.
И тогда она улыбнулась, а во мне что-то щёлкнуло, встало на место. Окончательно.
С «мамой» вышло ещё острее. Даша тогда заболела, и мы метались возле неё, ожидая врача. Слава богу, ничего страшного не случилось, он нас успокоил, но Ягодка заставила понервничать.
— Мамочка, не уходи, — еле слышно попросила она Настю.
Мы думали, может, она Диану зовёт, температура всё ещё была высоковатой. Но утром уже с ясным взглядом она прошептала:
— Мама, а можно ту сказку про птичек?
Я тогда очнулся из дрёмы и увидел Настины глаза на мокром месте. С тех пор она окончательно стала мамой.
— А он будет меня слушаться? — Даша вернула меня в реальность, забираясь ко мне на колени.
— Кто, Максим?
— Ага.
— Как и все мужчины в этом доме, — усмехнулся я.
Настя рассмеялась, а Даша просияла.
Я не хотел семью, не после Дианы. Да и детство свой отпечаток наложило. Думал, не создан для этого. Нашёл вариант, как быть довольным жизнью.
А потом эти две девчонки свалились на меня, принесли хаос в мой мир, подчинённый правилам, принципам и дисциплине.
И, может, это прозвучит пафосно, но теперь я понимаю: вот он, главный проект всей моей жизни. Не дома из стекла и бетона, а эта прочная, нерушимая вещь под названием семья.
Конец