«Ростоптал взял он бочку с зеленым вином,
И ростоптал он ведь чарочку позолочону,
И весь прирвал Добрынюшка черной шатер,
Он черной-то шатер да рытнобархатной;
Все розвеял-розметал он по чисту полю.
А где бил он, буянил – тут и улегса спать» [36].
Так что когда вернулся к своему шатру Дунай, то застал на месте бивуака полный разор и храпящего на его кровати незваного гостя. В общем, нашел себе Добрыня равного по силе противника. Сошлись они сначала с дубинками, потом с саблями, потом за копья взялись и, наконец, встретились в рукопашной. Что бы там дальше было бы – неизвестно, поскольку появился Илья Муромец и повез обоих в Киев на княжеский суд. Владимир выслушал обе стороны, после чего вынес решение: Дунай сам виноват, потому как разместил на шатре угрожающие надписи.
Так что, мало того что Дунай лишился имущества, его еще и в яму посадили. Но долго сидеть ему в темноте и холоде на голодном пайке не пришлось, потому что князь Владимир надумал жениться. Свободных невест поблизости не оказалось, и на пиру Добрыня предложил князю спросить совета у Дуная, поскольку тот много поездил по свету и, может быть, знает подходящую красавицу. Дуная вытащили из ямы, отряхнули и привели к Владимиру. В ответ на княжеские жалобы об одиночестве он ответил, что у литовского короля Данилы Манойловича есть две дочери. Старшая – поленица Настасья – князю не подходит (богатырши были дамами крутого нрава), а вот младшая, Апракса, – идеальный вариант, и он готов поехать сватом, если ему в товарищи дадут Добрыню Никитича и Илью Муромца.
Отправились богатыри в Литовское королевство и, согласно приказу забрать Апраксу добром или как получится, увели девушку, невзирая на то, что король своего одобрения не дал. По дороге в Киев пересеклись они с поленицей-богатыршей. Дунай передал Апраксу своим спутникам с наказом довести ее до Киева, а сам отправился в погоню за девушкой. Схлестнулись они в бою, из которого Дунай вышел победителем и собрался уже зарезать супротивницу кинжалом, как выяснилось, что это его бывшая возлюбленная Настасья Королевишна. Из-за этой любви ее отец чуть не казнил Дуная, но Настасья выкупила его у палачей, и богатырю пришлось бежать из страны. Увидел парень девушку, и снова вспыхнули былые чувства. Позвал Дунай Настасью с собой в Киев.
Состоялись в стольном граде сразу две свадьбы: князя Владимира с Апраксой и Дуная с Настасьей. Да только закончились они печально. На пиру поспорили Настасья с Дунаем, кто из них лучше стреляет из лука, и пошли соревноваться. Настасья три раза попала стрелой в кольцо, что было на голове Дуная, а тот промахнулся и убил молодую жену. Да на беду выяснилось, что была она беременна сыном – писаным красавцем. Не смог Дунай перенести такой удар и бросился то ли на саблю, то ли на копье. Из его крови образовалась река, которую в одной из версий называют Дунаем, в другой почему-то Доном, а из крови Настасьи – Непра-река, то есть Днепр.
Помимо давно ставших нам родными Ильи Муромца, Добрыни Никитича, Алеши Поповича (чьей популярности немало способствовала хрестоматийная картина Васнецова «Богатыри») и некоторых менее известных былинных воинов, в отечественном фольклоре немало других, столь же интересных образов.
Помимо воспетой Васнецовым знаменитой тройки, существует еще одна – возможно, непосредственно с ней связанная. Это богатыри Горыня, Дубыня и Усыня. Правда, действуют они не в былинах, а прежде всего в сказках, и отношение к ним у исследователей неоднозначное: кто-то утверждает, что эти образы родились поздно и не имеют никакого отношения к былинному эпосу, кто-то, напротив, считает, что они едва ли не древнее Ильи, Добрыни и Алеши и послужили их непосредственными прототипами. История этих образов подробно рассматривается, например, в упоминавшемся выше «Мифологическом словаре».
Горыня, которого в сказках называют также Вернигора, Горокат и даже Горыныч, описывается как великан, который может одним мизинцем свернуть гору. Дубыня – он же Вертодуб, Дубник, Дубынеч – заведует деревьями: молодые дубы он «подтягивает», помогая им расти, а старые «в землю пихает». Усыня (Усынеч, Усыныч) способен повелевать стихией воды. А роста он такого, что может лечь в воды реки, а по его усам с одного берега на другой будут переправляться всадники. Эти образы встречаются не только в русских, но и в польских, чешских, словацких сказках.
В северно-русских былинах есть любопытный образ богатыря Михайлы Потока (Потыка). Подобно многим своим «коллегам», он выступает как змееборец, что позволяет предположить в нем наследие какого-то древнего мифологического персонажа. А его возлюбленная – Авдотья Лебедь Белая или Авдотья Лиховидовна – обладает способностью превращаться в птицу и обращать в камень неугодных. Интересно, что в этом случае лебедь, который во многих культурах является олицетворением любви и красоты, выступает в качестве одного из обличий явной злодейки: Авдотья опаивает Потока зельем и превращает его в камень, а сама сбегает с Кощеем: и это при том, что незадолго до того Поток добровольно сошел со своей женой в могилу и воскресил ее при помощи змеевой крови. Такой закрученный сюжет не снился, пожалуй, ни одному создателю современного фантастического блокбастера. Кстати, мотив о схождении героя в могилу (загробное царство, подземелье и так далее) и последующем возвращении – тоже отголосок древнейших мифологических представлений, которые имели место не только у славян. Достаточно вспомнить египетского Осириса, греческий миф об Орфее и Эвридике и тому подобное.
В старинных русских сказках можно встретить богатыря Еруслана Лазаревича. Сюжеты о нем были записаны в XVII–XVIII столетиях и изданы для широкой публики чуть позднее. К тому же образы Еруслана были популярны в русском лубке. А вот происхождение этого персонажа заслуживает особого внимания: скорее всего, одним из его прототипов стал герой персидского эпоса «Шахнаме» – Рустам. Благодаря тюркским пересказам герой стал Арсланом, или Русланом, а затем трансформировался в Еруслана. Конечно, к славянской мифологии и к классической былине, складывавшейся с древних времен, он имеет отдаленное отношение, но это удачная иллюстрация того, как иноземные источники преломлялись в отечественной фольклорной фантазии. Еруслан Лазаревич борется с чудовищами, братается с русскими воинами, женится на царевне – одним словом, ведет насыщенную героическую жизнь. На некоторые истории о Еруслане оказали явное влияние былины об Илье Муромце и других известных героях.
Неизвестный автор. Лубок «Богатырь Усыня». 1880-е гг.