Отец мог не идти в поход, ибо был вассалом короля, а тот прямых указаний не давал, но слишком уж почётным считалось предстоящее дело, да и молодость… Недавно ему исполнилось восемнадцать, а его боевому товарищу Гуго только-только стукнуло семнадцать. Оба были полны сил, надежд и решимости. Молодой сеньор де Сенеген и его верный оруженосец, до сих пор не побывавшие ни в одном серьёзном сражении, намеревались стать покорителями мира.
В Венгрии к армии присоединился король Сигизмунд. Кто-то потом утверждал, что численность его отрядов едва ли не превышала численность крестоносцев, однако Гуго с усмешкой покачал головой: тысяча тяжёлых всадников плюс лёгкой валашской кавалерии россыпью. Сообщения, что Генри Болингброк, будущий король Генрих IV, присоединился к войску с тремя тысячами английских рыцарей, оказались слухами. Если и прибыл кто-то с острова для участия в походе, то лишь небольшая группа шотландцев. Всего набралось тысяч пятнадцать, ничто в сравнении с предыдущими походами, но высокий боевой дух и уверенность в собственных силах с лихвой покрывали разницу в численности.
Во дворце венгерского короля в течение несколько дней велись переговоры по поводу предстоящей кампании. Сигизмунд предлагал оставаться в пределах Венгерского королевства, ждать, когда подойдут турецкие силы, чтобы дать им бой на месте. Лишь разгромив турок можно было двигаться к Константинополю. После этого сняв блокаду турецкого флота можно было начинать переправу на азиатский берег Босфора, а дальше путь на Палестину лежал открытый.
Короля не поддержали и даже высмеяли. Разведка обшарила округу, но нигде не обнаружила ни одного турка. Это восприняли как трусость султана Баязида и утром следующего дня при поддержке дунайской флотилии выступили на Оршову. Там переправились на правый берег Дуная и двинулись к Видину. Ещё недавно это была столица болгарского царя Ивана Срацимира, а теперь там сидел турецкий гарнизон. При подходе крестоносцев, население открыло ворота и город пал. Турок как гирлянды развесили на стенах.
Следующим городом на пути стал Оряхово. Его атаковали с налёта, совершив ночной марш-бросок. Отряд французских рыцарей вышел к городским стенам на рассвете, когда турки собирались разрушить мост. Вспоминая этот момент, Гуго рассмеялся. Он взмахнул рукой, показывая, как снёс голову турку, бежавшего к городским воротам, а потом проделал тоже самое со вторым. Увы, но дальше атака застопорилась, мост турки не разрушили, но ворота закрыть успели. Следующей ночью, несколько десятков смельчаков, в том числе и отец с Гуго, взобрались на стену, а утром, когда Сигизмунд пытался о чём-то договориться с делегацией жителей, взяли башню, открыли ворота — и началась резня. Об этом Гуго рассказывал не охотно, упомянув лишь, что часть населения вывели, а город сожгли.
После этого взяли ещё две или три небольших крепости и вышли, наконец, к Никополю.
Город располагался на высоком каменистом холме, брать его штурмом — значит нести серьёзные потери, поэтому решили организовать осаду. Дунайская флотилия блокировала порт, армия перекрыла ворота и встала лагерем с восточной стороны. Время проводили за вином и костями, проигрывая друг другу щедрые подношения графа Невера. Со всех сторон стекались маркитанты, проститутки. Со скуки начали задираться с венграми, с валахами. Тевтонские рыцари подрались с поляками, баварцы припомнили какие-то обиды швейцарцам.
Через неделю поползли слухи о приближении турецкой армии. В них не верили, ибо успели свыкнуться с мыслью, что враг слишком труслив, чтоб осмелиться напасть на крестоносцев. Маршал Бусико пообещал отрезать уши любому, кто будет повторять эти слухи. Однако Сигизмунд, а за ним и Ангерран де Куси отправили разведчиков к Тырнову. Вернувшись, разведка подтвердила, что турки приближаются. Де Куси собрал отряд из пятисот рыцарей и пятисот конных лучников и двинулся навстречу противнику. Столкнувшись с передовыми турецкими отрядами, он изрядно пощипал их и под покровом темноты вернулся в лагерь.
В шатре графа Невера состоялся военный совет, обсуждали предстоящую битву. Филипп д’Артуа предложил выставить в первой линии атаки всю рыцарскую армаду, а пехоту и лёгкую кавалерию распределить по флангам. Его поддержали, хотя Сигизмунд пытался оспорить решение. Он утверждал, что турецкий авангард будет состоять из лёгкой кавалерии и пехоты, вооружённых луками. Это делалось для того, чтобы измотать противника, посечь стрелами, а потом отступить к основным силам. Тактика известная и достаточно эффективная, поэтому вперёд нужно ставить не рыцарей, а лёгкую валашскую конницу и трансильванцев. Они неплохо знакомы с турками и научились бить их.
Сигизмунда осмеяли, и даже обычно осторожный Ангерран де Куси не согласился с его предложением. По опыту прошлых сражений было известно, что турки не имели сил, способных сдержать мощный фронтальный удар тяжёлой кавалерии, и уже не важно, сколько лучников они выставят впереди и сколько пехоты окажется на дороге, всех их перемелют в труху копыта боевых дестриэ.
С рассветом начали выстраиваться в боевые порядки. Настроение было не так, чтобы бодрое, утром едва продрали глаза после вечерней попойки. Пока надевали доспехи, седлали коней, турки успели занять холм неподалёку от Никополя, и это стало первым неприятным сюрпризом. Однако никто не отчаивался. Побывавший не в одном десятке боёв шевалье Жан де Карруж сказал, что взбираться по склонам холмов ему не привыкать и он готов сделать это один или со всей армией. В первую атакующую линию во главе своих командиров встали французы и бургундцы. За ними на отдалении расположились венгры, немцы, госпитальеры и поляки. Сигизмунд просил задержать атаку первой линии, предлагая рассмотреть позиции врага при свете дня и уточнить его численность, но Филипп д’Артуа заявил, что не желает отдавать славу победителя трусливому королю венгров, поэтому никого не намерен ждать. Ангерран де Куси пытался удержать коннетабля, куда там! Кто же сможет удержать молодого, амбициозного и жаждущего подвигов рыцаря? Такие же ребята были и в его отряде, включая отца и Гуго.
Жан де Вьен поднял знамя Франции и дёрнул поводья, переводя коня с шага на рысь. За ним широким фронтом пошли отпрыски блестящих французских и бургундских родов, следом оруженосцы, сержанты. Впереди желанной целью маячили турецкие всадники. Их было много, но вооружённые луками они не выглядели опасными. Стрелы скользили по доспехам, отскакивали. Несколько дестриэ споткнулись, выбросив седоков, но основная масса перешла с рыси на галоп. Дружно опустились копья, топот смешался с треском ломающегося дерева, криками раненых, ржаньем лошадей. Турки попытались рассыпаться и уйти из-под таранного удара, но слишком поздно спохватились. Железная лавина накрыла их и разметала по полю. Почувствовав на губах вкус победы, рыцари двинулись дальше. Отступающий враг мельтешил перед глазами победным стимулом и