Я еще раз перечитал написанное на половинке листа бумаги, и посмотрел на Павла Анатольевича ошалевшим взглядом:
— Вы… это серьезно?
— Ты даже не представляешь, насколько серьезно. Как думаешь, сколько времени потребуется, чтобы все это просчитать?
— Ну вы и вопросики задаете! Я сейчас могу сказать лишь то, что только на формализацию самой задачи мне потребуется минимум пара недель, а скорее вообще не меньше месяца.
— А ты оптимист, товарищ Уткина считает, что тебе на это — я имею в виде на составлении алгоритмов расчетов — потребуется месяца три. Так что… там, в Африке, сейчас все дела уже, как я понимаю, товарищ Коробова ведет, и ее и в Танзании, и в Замбии считают чуть ли не наместницей товарища бога на Земле. Поэтому, если ты вернешься обратно в Союз, никто уже не то что возражать не станет, но и не заметит этого. Так что собирай семью, пусть она тоже возвращается: в гостях хорошо, а дома, я думаю, им куда как веселее жить и работать будет. Ну а ты — ты туда уже не вернешься… в обозримое время. Разве что ближе к лету, чтобы с этими твоими приятелями попрощаться по-человечески… но они-то люди государственные, сам поймут, что работа есть работа, так что пока по телефону скажешь им «до свидания».
— Понятно…
— И последний вопрос, но это уже Николай Александрович просил узнать: как там товарищ Коробова поживает? Не что она делает, а как здоровье у нее, настроение…
— Да вроде нормально: она даже рада, что ей бездельничать не приходится. Тетка она такая, ей бы работу, да посложнее…
— Это ты верно заметил. А пока сдавай удостоверение Посла, указ об этом уже подписан, просто публиковать его мы не будем по понятным причинам. Но так как ни товарищ Пономаренко, ни товарищ Булганин не считают, что в должности тебя нужно понижать, получишь другое назначение вместе с удостоверением новым. Сейчас или отдыхай, пообедай там, а вечером, в восемнадцать, мы с тобой — я за тобой специально заеду — поедем получать тебе новое назначение. Форма одежды — обычная, любая, можешь даже свой африканский костюм со штанами по колено надеть — там выпендриваться не перед кем будет. Но вот мозги в порядок приведи, именно они тебе и потребуются. Тебе и всему нашему Советскому Союзу…
Эпилог
По большому счету, срок моей «ссылки» в любом случае заканчивался: уровень жизни в Танзании уже превзошел португальский, да и в Замбии дела с каждым днем становились все лучше. И мы в любом случае собирались летом возвращаться в Союз, а Лиде теперь очень сильно помогали Даша и Настя: обе закончили несколько лет назад биофак Горьковского университета, затем у Вальки работали над выращиванием ананасов в теплицах — а в начале прошлой осени двоюродная их послала в Танзанию чтобы здесь уже поработать над увеличением ананасовых урожаев. Причем обе приехали с мужьями, которые уже в Замбии на разных рудниках всякое прогрессивное внедряли (правда, что именно — я и понятия не имел), ну а так как у нас жить было для них более комфортно (в Лусаке советского детсада просто не было), то они здесь и поселились, сильно помогая Лиде ухаживать за самой младшей Настей в семье. Эти Насти — они буквально сами как-то образуются…
Но из-за Насти (да и из-за остальных детей) Лида решила зимой в СССР все же не возвращаться: резкая смена климата могла привести к простудам и прочим неприятностям со здоровьем. Так что теперь жил в огромной квартире совсем один — и никто меня не отвлекал от постановки расчетной задачи. Очень важной: некоторые эфиопские военные были страшно не рад тому, как страной правит император и решили, что они сумеют руководить страной получше. И кое-кто оттуда успел забросить удочки на предмет получения после смены режима помощи от Советского Союза: офицеров просто чувствовали, что янки при молчаливом согласии нынешних властей готовятся к разделу Эфиопии на три, а то и на четыре маленьких страны, которыми будет управлять очень просто. В принципе, помочь-то было нетрудно, но возникал вопрос кому именно помогать.
К нам обратился не кто-то из руководителей готовящегося переворота, в простой армейский капитан. Который внезапно оказался не очень простым, а человеком весьма образованным и понимающим, что сам он ни при каких условиях не разберется, кто там среди заговорщиков прав, а кто не очень прав — и он просто слил нашим представителям программы трех основных руководителей потенциального заговора. И товарищ Судоплатов попросил меня рассчитать перспективы страны в случае принятия там той или иной программы. А еще — что для нас было наиболее важным — прикинуть вероятность того, что влезая в эту авантюру СССР не вступит в настоящую войну с США, считавшими Эфиопию свой практически колонией, причем колонией, в перспективе способной принести огромные прибыли.
И я три месяца с перерывами на поспать, поесть и облегчиться занимался подготовкой задачи, подбором аналитических алгоритмов, поиском недостающих данных (последние я лишь обозначал как «необходимые», а доставали их уже люди Судоплатова, и я не интересовался как). И в конце апреля я выдал руководству МГБ первые, пока еще очень предварительные результаты анализа. Меня немного удивившие — но жизнь вообще штука удивительная. А конкретно тут меня удивило лишь то, что в ходе анализа я выяснил кое-что, к программам заговорщиков отношения вообще не имеющее.
В Частности, узнал (то есть «предположил исходя из имеющихся данных»), что Эритрея в Эфиопии — это почти полный аналог Западной Украины в СССР, и что тамошний сепаратизм базируется на скрытом американском или британском финансировании. И я даже прикинул порядок сумм, которые идут на финансирование этого сепаратизма, а когда в МГБ проверили, откуда и куда идет денежки в Эфиопии, все стало еще интереснее. Проверять, куда и откуда идет денежки у буржуев, было очень просто: не зря