— Что именно? — поднял брови полицейский.
— Ну… Все невозможно! Во дворе было человек… ну, я не знаю… наверное, не меньше пяти или шести. Кто-то обязательно должен был видеть, как этот… И в комнате… Финкельштейн смотрел на бедного Алекса и, значит, должен был видеть все, что происходило за окном. И того, кто подошел, должен был видеть тоже, и как тот ударил…
— Снаружи было уже темно, — задумчиво сказал Хутиэли. — А свет горит только у двери, которая ведет во дворик.
— Но в салоне светло, свет падает из окна, и из других окон тоже…
— Конечно, конечно, — согласился комиссар, — вы начинаете приходить в себя, дорогой Зильберман. Уверен, что, если бы вы находились в салоне, я бы сейчас имел более ясную картину преступления. Может, даже, и преступления не было бы… Ну, хорошо, — вздохнул он, сожалея о том, что хозяин не находился в самой гуще событий в самый важный момент, — ну хорошо, идите к гостям…
Час спустя комиссар сказал только что приехавшему на виллу полицейскому следователю Шаю Нисану:
— Похоже, тебя доставали со дна морского.
— Почти, — согласился Нисан, брезгливо глядя на собственные туфли, выпачканные свежей грязью. — Мы были с женой в Ариэле у родственников. Меня вытащили из-за стола, и я не доел индейку. К тому же, на шоссе такие потоки…
— Вот тебе предварительные показания, дальше продолжишь сам. На вилле восемнадцать мужчин. Убитый был девятнадцатым. Повод для сборища — обсуждение положения в бизнесе и политике в связи с возможными правительственными изменениями, связанными с пресловутым назначением Бар-Она юридическим советником. Приступить к обсуждению не успели — намечали сначала провести частные беседы, потом перекусить, а только после этого… Особенных споров не предвиделось: собрались, в общем, единомышленники, почти все — члены Ликуда, двое из «Цомета» — Брухман и Финкель, да еще рав Разбаш из «Яхадут а-тора». С восьми до без десяти девять дождь не шел, небо даже прояснилось на некоторое время, и Зильберман открыл окна. В обоих салонах — здесь и наверху. Несколько человек вышли в задний дворик, тот, что со стороны моря. Шесть человек, если быть точным, — вот список. Хотя, должен сказать, не настаиваю на том, что этот список точен.
— Почему? — спросил Нисан, перечитывая фамилии.
— Потому, что каждый из гостей мог назвать только одного, максимум двух, о которых точно знал, что они находились рядом…
— Ну, так проведи цепочку, и ты определишь всех, кто…
— Ты это мне говоришь? Я так и сделал. Но достаточно одному человеку соврать, и чего стоит такая цепочка, а?
— Гм… Верно.
— Продолжаю, если ты не против. Во дворе находилось, видимо, шесть человек. Моше Явин, хозяин завода «Металлик шева», Фернандо Брухич, помощник заместителя министра строительства, рав Ури Разбаш, Амнон Куперман, это комбинат «Телл-таль», Рон Меллье, дипломат, работает в западноевропейском отделе МИДа, и Нахум Брон, журналист с «Седьмого канала».
— Как затесался в эту компанию рав Разбаш? — удивленно сказал Нисан.
— Почему нет? Вот-вот может разразиться правительственный кризис. Сейчас все ищут контакты друг с другом. Чтобы прояснить позиции, да просто — чтобы узнать что-нибудь. Пока ведется расследование, никто ничего не знает точно, а все хотят иметь информацию… Участвовал Дери в этой афере с назначением Бар-Она или его подставили? Что знает министр полиции? Сообщали ли Нетаниягу? Заметь — Зильберман не пригласил никого из ШАСа, партии Дери. Хотели обсудить проблему в своем кругу…
— Значит, убил кто-то из шестерых, — прервал Нисан рассуждения Хутиэли. — Даже из пятерых. Не представляю себе рава Разбаша с ножом в руке.
— Я тоже, но давай пока никого исключать не будем.
— Хорошо… Мог ли кто-нибудь попасть во двор виллы снаружи?
— Так, чтобы остаться незамеченным? Вряд ли. Все тут были друг с другом знакомы. Я опросил тех, кто находился во дворике: они утверждают, что незнакомых не видели. Впрочем, они и друг о друге почти ничего сказать толком не могли — темно было, каждый видел собеседника и не обращал внимания на то, что делалось вокруг. Так что свидетельские показания — это аргумент номер два. Аргумент номер один — слякоть вокруг дворика. Вилла огорожена довольно низким каменным заборчиком, на который легко можно взобраться. Но если кто-то и сделал это, то должен был наследить во дворе. Да и на самом заборе должно было что-то остаться.
— Под таким дождем? — удивился Нисан. — Все моментально смыло!
— Согласен, но, видишь ли, плитки пола во дворе не гладкие, поверхность зернистая, и комочки грязи могли застрять. Мы ничего не обнаружили.
— Можно ли этот вариант исключить однозначно? — с сомнением спросил Нисан.
— Нет, — подумав, признался Хутиэли. — Однозначно — нет. Но вероятность очень мала. Сейчас мои люди опрашивают соседей — возможно, уже после восьми к вилле подъезжала машина…
— Хорошо, — кивнул Нисан. — Давай пройдемся по мотивам. За что могли убить Липкина, и кому это было выгодно?
— Я имел в виду этот вопрос, когда опрашивал присутствовавших. Зильберман утверждает, что убийство Липкина не было выгодно никому. Не только никому из гостей, но вообще никому на белом свете. Липкин возглавлял довольно крупную строительную компанию «Боним бамерказ». Тебе, конечно, придется проверить финансовое состояние фирмы, но, по словам Зильбермана, Липкин не испытывал трудностей — дела у него шли хорошо, он получил недавно очень крупный заказ на застройку в Шикун Мигдаль.
— Может, в этом причина? Среди строительных подрядчиков конкуренция сам знаешь какая.
— Но я что-то не припомню, чтобы наши строительные подрядчики кололи друг друга ножами. Иначе никого бы уже не осталось в живых.
— И это говорит полицейский! — воскликнул Нисан. — Сто человек не способны убить конкурента, а сто первый способен. Или тысяча первый.
— Да, да, это понятно. Хочешь знать, кто из гостей имеет отношение к строительной отрасли? Я тебе скажу: во-первых, Фернандо Брухич, помощник заместителя министра строительства. Во-вторых, Амнон Куперман — владелец небольшого заводика «елл-таль», где производят железобетонные блоки. И все. Если вести расследование по линии профессии, то подозрение может пасть только на этих двоих.
— Оба находились во дворе в момент убийства, — напомнил Нисан, глядя в список.
— Вот именно.
— И если окажется, что они разговаривали друг с другом…
— Нет, — усмехнулся Хутиэли. — Я знаю, что какое-то время Брухич спорил с равом Разбашем. Брухич, по словам рава, утверждал, что…
— Неважно, — прервал инспектора Нисан, — неважно, о чем они спорили. Если рав Разбаш говорит правду, то у Брухича алиби.
— Нет у него полного алиби, — с досадой сказал Хутиэли. — Рав, конечно же, не лжет, но разговор продолжался несколько минут, потом начало моросить, и Брухич заявил, что пойдет