Он вышел на кухню, а я остался обдумывать его слова.
Конечно, все было не так, и я знал об этом с самого начала. Не нужно было быть семи пядей во лбу, чтобы понять: Рони просто нечем было шантажировать этого человека. Ну, был его отец преступником. Ну, не был. Сам-то Абрахам Охана — вполне законопослушный гражданин. Психологически, конечно, комфортнее жить с сознанием того, что отца оклеветали в полиции, и процесс против него рассыпался. Но что угрожало со стороны закона самому Охане? Ровно ничего.
Вот это я и хотел узнать — что общего было у Абрахама Оханы с Рони Пеледом.
Охана вернулся с подносом, на котором стояли электрический чайник, банка с растворимым кофе («Маэстро», приятный кофе, но не из лучших) и две большие чашки. Судя по размерам чашек, Абрахам Охана любил пить кофе в больших дозах, а не смаковать, как гурман.
— Вам сколько ложечек? — спросил он.
— Пожалуй, две, — сказал я, оценив размер чашки.
— Печенье? — спросил Охана, налив кофе и пододвинув сахарницу.
Он вовсе не собирался предлагать мне легкое угощение, спросил из вежливости, но я со скрытым злорадством в голосе заявил:
— Пожалуй. Кофе с печеньем — замечательно.
Похоже, что Охана уловил-таки в моем голосе нотки неприязни, но все же отправился за печеньем. Я потянулся к подносу и положил себе еще ложку сахара.
Размешивая сахар, я размышлял над следующей фразой, когда услышал вежливое покашливание, и знакомый голос сказал:
— Добрый вечер, господин Лапид, рад вас видеть.
Голос принадлежал следователю Ниссану — интересно, откуда он появился, что-то я не слышал, чтобы кто-нибудь открывал входную дверь!
Черт, он мог сломать мне весь разговор! Надо же было ему явиться именно сейчас и именно сюда. Из этого, впрочем, следовало, что полиция тоже отрабатывает свой хлеб и пытается разобраться со всеми возможными клиентами Рони. Я не знал, с какими конкретными вопросами явился Ниссан к Охане, но мне он мешал, и, следя за тем, как следователь опускается в кресло, в котором минуту назад сидел хозяин квартиры, я думал о том, как бы обезвредить Ниссана, не нарушив начавшегося разговора с Оханой.
А где, кстати, сам хозяин?
Ниссан бросил быстрый взгляд в сторону кухни и спросил:
— Проводите свое расследование, господин Лапид?
— Надеюсь, вы не возражаете, господин следователь? — вежливо сказал я. — Как я уже объяснял господину Охане, я представляю интересы госпожи Шошаны Пелед и собираю кое-какую информацию, которая может представлять для нее интерес. Видите ли, господин следователь, она твердо убеждена в том, что Рони вовсе не замышлял убийства Слезара и даже более того — именно Слезар был заинтересован в устранении Пеледа…
— Я придерживаюсь того же мнения, — кивнул Ниссан.
— И потому, — продолжал я, — речь могла идти только о самозащите.
— Для госпожи Пелед это так важно? — спросил следователь, протягивая руки к чашке.
— Это кофе Оханы, — предупредил я. — Он почему-то не упоминал, что пригласил еще и вас. Сейчас хозяин принесет еще чашку и…
— Не нужно беспокоиться, — пожал плечами Ниссан, — себе он нальет другую. Естественно, что он не предупредил вас о моем визите. Это, с позволения, сказать, экспромт.
— Послушайте, — сказал я с тревогой в голосе, глядя, как следователь подносит чашку ко рту, — этот кофе уже остыл, налейте себе другой.
Ниссан поставил чашку на стол и поднял на меня тяжелый взгляд. Кажется, ему куда большее удовольствие доставляло смотреть вниз, чем мне в глаза.
— Что-нибудь не в порядке с этим кофе, господин Лапид? — спросил он.
— Он холодный, вот и все.
Следователь отодвинул чашку на край журнального столика. Мне послышалось какое-то движение со стороны кухни, Охана давно должен был уже появиться, что он там, сам готовит свое печенье? Я пододвинул к следователю свою чашку и потянулся за той, что одиноко стояла на краю стола.
— Нет, нет, господин Лапид, — следователь накрыл мою ладонь своей. — Эту чашку я отправлю на экспертизу.
— Что, черт возьми, вы себе позволяете? — воскликнул я, приподнимаясь.
— Сядьте, господин Лапид, — резко сказал Ниссан. — Сядьте. Вы совершенно правы. У Пеледа не было резона убивать Слезара. Он его и не убивал.
— Рад слышать, — сказал я. — Кто же, в таком случае?
— Будто вы не знаете, — заявил Ниссан, вложив в свои слова максимум иронии, на какую был способен. — Вы, конечно!
* * *
— Не смешно, — сухо сказал я. — Вы отдаете себе отчет в том, что говорите?
— Конечно, — кивнул Ниссан. — Я подозревал это с самого начала, а сейчас получил доказательство.
Я молча смотрел на следователя, который изображал из себя великого детектива и, конечно же, блефовал — отчаянно блефовал, поскольку странное его заявление не могло быть ничем иным, как огромной глупостью.
— Если я соберусь привлечь вас к суду за оскорбление, — задумчиво сказал я, — то мне придется попросить вас повторить свое нелепое обвинение прилюдно.
— С удовольствием, — согласился Ниссан. — Могу повторить еще раз: я намерен просить окружного прокурора выдать ордер на ваш арест по обвинению в двух убийствах и в покушении на третье.
— О Господи! — воскликнул я. — Уже и в двух сразу! Кто второй, если не секрет?
— Рони Пелед.
— Мой клиент? Умерший в тюремной камере?
Я рассмеялся. Согласен, это был горький смех, но и ситуация мало располагала к настоящему веселью.
— Именно.
— И покушение на третье… это еще что?
Ниссан взглядом показал мне на чашку, стоявшую слишком далеко от меня, чтобы я мог до нее дотянуться. Пришлось пить из своей. Кофе действительно уже остыл, но я не почувствовал ни его температуры, ни вкуса.
— Вы хотите опровергнуть показания шестнадцати свидетелей, своими глазами видевших, как произошла трагедия, — сказал я с неподдельным удивлением в голосе, — и предъявить мне абсурдное обвинение только на том основании, что испытываете ко мне личную неприязнь? Но послушайте, Ниссан, меня там вообще не было! На этот счет, кажется, у вас есть не только показания служащих фирмы «Хайтек», но еще и группы американских юристов, в компетентности которых вы, надеюсь, не сомневаетесь?
— Нисколько, — заверил Ниссан. — Все именно так, как вы говорите.
— В таком случае, — сухо сказал я, — прошу объясниться, и давайте покончим с этим недоразумением. Кстати, куда запропастился хозяин?
— Он не появится, пока я не дам знак.
— Ну так дайте, и пусть он тоже слушает ваши нелепости.
— Вы не против? Ради Бога, я полагал, что в ваших интересах говорить со мной без свидетелей.
— Напротив, я предпочитаю иметь свидетеля на тот случай, если