Пьетро осторожно завернул его в платок и сунул в карман. После чего выключил фонарик и полез через окно наружу. Спустив ноги с подоконника, обнаружил, что дождь перешел в ливень. Утром Тихоня увидит, что в дом вломились. Если догадается проверить, на месте ли молоток, сразу поймет, кто именно к нему вломился.
«Не исключено, что Тихоня уже знает, кто я такой, и сразу же отправится меня искать», – подумал Пьетро. Следовало как можно скорее отнести тетрадь и молоток в полицию. Они могли стать уликами. Во всяком случае можно было надеяться, что полицейские решат задержать и допросить этого бесноватого.
То и дело поскальзываясь в грязи, Джербер пробирался к узкой асфальтовой дорожке, идущей вдоль железнодорожных путей. Наконец он выбрался туда и торопливо зашагал к автостоянке. Свет редких фонарей едва пробивался сквозь мрак и ливень. Вдалеке мигнули огни локомотива. Благодаря им Пьетро заметил человека, идущего навстречу.
На сей раз фигура не была игрой воображения. Несмотря на хромоту, Тихоня шел быстро – они вот-вот должны были встретиться. Джербер понятия не имел, что делать. Он очутился в ловушке. Тихоня тоже его увидел и сбился с ноги. Они оказались метрах в тридцати друг от друга. Пьетро инстинктивно вытащил из кармана молоток и погрозил им хромому, надеясь, видимо, что тот его узнает и испугается.
Мимо загрохотал состав – длиннейший товарняк. Порыв воздуха окатил Пьетро водяными брызгами и заставил пошатнуться, Хромой даже не дрогнул. Капли дождя кололи щеки, слепили глаза, а Тихоне ливень нисколько не мешал – он будто врос в землю, подобно кряжистому дубу.
Пьетро рассудил, что в подобных обстоятельствах лучшая защита – нападение.
– Я знаю, что ты сделал! – заорал он, пытаясь перекрыть грохот состава. – Ты ее нашел!
Тихоня не дрогнул.
– Нашел, убил и спрятал труп, но она догадывалась, что этим кончится, и все подробно записала!
И вновь хромой никак не отреагировал. Его лицо скрывалось в тени капюшона. Пьетро не видел его лица, но готов был поклясться, что Тихоня улыбается. Составу, казалось, не было конца. Секунды шли за секундами. Ничего не происходило. И вдруг хромой бросился в атаку. Несмотря на увечье, двигался он на удивление быстро и застал Пьетро врасплох. Тот отшатнулся, предпринял попытку бежать, но великан уже навалился на него, точно медведь. Молоток упал в грязь.
Тихоня оторвал Пьетро от земли. Почувствовав, что ноги болтаются в воздухе, тот изо всех сил вцепился в куртку врага. Физиономия хромого жутко исказилась, на ней застыла гримаса ненависти и злобы. Джербер никогда не видел ничего подобного на человеческом лице. Тихоне все же пришлось опустить его на дорожку, но хватки он не ослабил. Грязные подошвы «кларксов» скользили по асфальту. До Пьетро вдруг дошло, что чудовище толкает его под колеса.
– Нет! – в отчаянии заверещал он, хотя знал, что никакие крики не спасут ему жизнь.
Обычная реакция жертвы, осознавшей, что оказалась на волосок от гибели. А вот Молчаливой Даме, наверное, оставалось только таращить глаза. Показался хвост состава. Нужно продержаться еще чуть-чуть, чтобы грохочущая смерть прошла стороной. Тихоня тоже это заметил. Он взревел и обхватил жертву, намереваясь вместе с ней упасть под колеса. Убийство плюс самоубийство, восклицательный знак в конце трагического эпизода.
Отчаяние придало Пьетро сил. Он ударил Тихоню коленом в пах. Тот запнулся, ослабил хватку, и Пьетро в последний момент вырвался из его лап. Хромой покатился по щебню. Предпоследний вагон зацепил полу уродливой зеленой куртки, затягивая тело под себя. Тихоня исчез, угодив в неумолимые жернова вагонных колес.
44
Он просто сбежал.
Разумеется, надо было позвонить в полицию, сообщить о случившемся, дождаться их приезда… Но Пьетро был слишком потрясен. Он поспешно вернулся к внедорожнику, сел и уехал прочь. Когда добрался до дому, его все еще трясло. Захлопнул входную дверь, тяжело привалился к ней спиной. Грязные подошвы заскользили по полу, и он бессильно съехал вниз. Плащ был порван, с него на пол стекала вода.
Привычной тишины дома не было. В ушах грохотал бесконечный товарняк. Поезд не затормозил, значит машинисты ничего не заметили. В гулком перестуке колес Пьетро явственно слышался хруст костей. Игра воображения, не более того. Но стоило закрыть глаза, и он видел, как машина медленно раздавливает Таракана: вот лопается черный блестящий панцирь, из-под экзоскелета выпирают желто-зеленые внутренности…
Все сильнее наваливалось чувство вины. Ты ее убил и спрятал тело. Он, Пьетро, бросил тяжкое обвинение в лицо человеку, не имея доказательств, просто потому, что это подозрение засело у него в голове. Да, он обвинил Тихоню, потому что запаниковал. Впрочем, даже в эту жуткую минуту он осознавал, что его слова не остановят хромого. Нет, он желал побольнее ударить врага. Из мстительного садистского удовольствия хотел пригвоздить его без суда и следствия, лишить возможности защититься.
В действительности он понятия не имел, что случилось с Молчаливой Дамой. Даже не потрудился подобрать молоток, так и оставшийся валяться в грязи. Кто знает, заметит ли его полиция… Произошла трагедия, и повинен в ней он, Пьетро Джербер, он один. Вагоны обвиняюще грохотали в ушах. Захотелось, срывая горло, заорать всем этим призракам, прячущимся в липком молчании дома, чтобы наконец оставили его в покое.
Вместо этого он подтянул колени к подбородку и просидел так под дверью, пока в окна не начал проникать хмурый утренний свет. Пьетро принудил себя пошевелиться, затем подняться на ноги. Поплелся в гостиную с твердым намерением завалиться на диван и уснуть, если удастся. По пути он стягивал с себя сырую заскорузлую одежду, бросая ее где попало: плащ, свитер, рубашку… Стряхивая непослушный ботинок, запустил его под потолок, и тот приземлился на столик с пустой серебряной рамкой. На черта ему сдалась эта бесполезная штуковина?
Мысль переползла с рамки на конверт из психиатрической лечебницы, так и не вскрытый из-за звонка Иво Кравери. Подойдя к столику, Пьетро взял конверт, отодрал уже надорванный краешек и вытащил тонкую папку. Как и предполагалось, это была медицинская карта Молчаливой Дамы. Джербер ее пролистал. Особых откровений на этих нескольких страничках не нашлось.
Поверхностный диагноз: «избирательный мутизм», скупые отчеты о периодических осмотрах психиатров. «Пациентка спокойна, на контакт не идет. На вопросы не отвечает. Раскрыть личность отказывается». Следовал перечень прописанных психотропных препаратов. Распорядок дня назван «неизменным»: все свое время она проводила, глядя в окно.
Джербер сунул было папку обратно