В его тоне проскользнуло что-то странное. Не страх — этого чувства он, похоже, не знал в принципе. Скорее интерес, смешанный с настороженностью хищника, встретившего другого хищника на своей территории.
Я сел, положив руки на колени ладонями вверх — демонстративно открытая поза. Мог бы попробовать увеличить дозу спор и здесь, высосать его энергию до последней капли. Но интуиция подсказывала, что старый параноик наверняка подстраховался. Наверняка где-то есть датчик, реагирующий на его пульс или давление. Умрёт он — и весь бункер, а может и окрестности на километр вокруг взлетят на воздух.
Нет, с Лешим нужно играть тоньше. Использовать его знания, его навыки, его охотничьи инстинкты. А если он откажется сотрудничать или станет слишком опасен… что ж, тогда я просто дождусь момента, когда он окажется подальше от своих ловушек и прикончу его.
Пока лучшая стратегия — частичная открытость. Дать ему информацию, получить информацию взамен и выстроить подобие доверия. По-крайней мере, попытаться.
Тишина затягивалась. Леший остался стоять, опершись на стол, ружье по-прежнему готово к выстрелу. Его выцветшие глаза, окруженные паутиной морщин, буравили меня, словно пытались прочитать мысли. Где-то в глубине бункера тихо гудели генераторы, отсчитывая секунды нашего странного противостояния.
Свет лампы мерцнул, на секунду погрузив бункер в полутьму. В этом кратком мгновении мне показалось, что на лице старика проступило что-то почти человеческое — усталость, может быть, даже тоска. Но когда освещение восстановилось, передо мной снова был только настороженный хищник.
Заговорить первым означало показать слабость. Но бесконечно молчать, играя в гляделки, было бы тратой времени. Тусклый свет старой лампы отбрасывал причудливые тени на стены бункера, превращая обычные предметы в зловещие силуэты. Где-то в глубине помещения капала вода — размеренно, гипнотически. Звук отсчитывал секунды нашего молчаливого противостояния.
— Не думаю, что наша встреча случайна, — наконец произнёс я, намеренно придавая голосу оттенок благоговейного трепета. — Господь ничего не делает просто так. Если Он вернул нас обоих, значит, на то была Его святая воля.
Леший не изменился в лице, но в его выцветших глазах что-то дрогнуло. Он слегка наклонил голову, изучая меня с новым интересом, словно видел первый раз.
— Вот теперь ты заговорил как Божий человек, — хмыкнул он недоверчиво. — А раньше, помнится, был безбожником. Даже подшучивал над моей верой, когда выслеживал меня со своими псиониками.
Я опустил глаза, изображая раскаяние:
— Смерть… меняет человека. А потом воскрешение в прошлом, эта вторая жизнь… разве это не чудо?
Леший медленно кивнул, словно что-то для себя решая.
— Как ты здесь оказался? — спросил он, по-прежнему держа ружьё наготове.
— Думаю, меня направил Господь, — ответил я. — После воскрешения мне было видение. Яркий свет и голос, указавший дорогу. Я шёл по зову и пришёл сюда.
Старик недоверчиво прищурился.
— Значит, говоришь, Господь к тебе обратился? И что же Он тебе сказал?
На филфаке нас пичкали всей этой древней мутью: Библией, Кораном, Ведами. Не для того, чтобы мы верили, а чтобы понимали контекст, когда разбираем классические тексты. Откровение Иоанна я прочёл от корки до корки — культурологический анализ, курс по религиозным мотивам в литературе. Это была тема моей курсовой. Никогда бы не подумал, что эта хрень пригодится мне в будущем.
— Что грядёт время Великой Жатвы, — я перекрестился, заметив, как взгляд Лешего снова скользнул к иконе. — Время отделить зёрна от плевел. Что этот апокалипсис — не случайное бедствие, а намеренная кара. И что я должен стать Его орудием.
Что-то изменилось в его лице — едва заметное напряжение, искра интереса в глазах.
— Ты веришь, что мёртвые восстали по воле Божьей? — спросил он тихо.
Память псионика сработала безупречно, выдавая нужные цитаты, как хорошо отлаженный механизм. Слова, которые когда-то зубрил для экзамена, теперь могли спасти мою жизнь.
— Я верю, что конец времён описан в Откровении Иоанна Богослова, — ответил я уверенно. — «И море отдало мертвецов, которые были в нем, и смерть и ад отдали мертвецов, которые были в них; и судим был каждый по делам своим». Разве не это происходит сейчас?
Леший наконец опустился на металлический ящик напротив меня, сохраняя безопасную дистанцию. Ружьё положил себе на колени, пальцы продолжали поглаживать приклад. Он всё ещё был настороже, но уже не так агрессивно.
— Откровение Иоанна, — кивнул он. — «И произошла война на небе: Михаил и ангелы его воевали против дракона, и дракон и ангелы его воевали против них».
— «И низвержен был великий дракон, древний змий, называемый диаволом и сатаною, обольщающий всю вселенную», — продолжил я цитату. — «Низвержен на землю, и ангелы его низвержены с ним».
Глаза старика загорелись фанатичным блеском. Он явно не ожидал от меня знания Библии. Да я, если честно, и сам не ожидал, что буду так уверенно цитировать религиозную чушь. Но в этой игре с сумасшедшим выжившим любое оружие имело право на применение.
— Ты думаешь, что мы сейчас… в той самой войне? — спросил он с нескрываемым интересом.
— Я думаю, что война ангелов спустилась на землю, — ответил я. — Что силы тьмы действуют среди нас, принимая человеческий облик. Что бесы вселяются в мертвецов и ходят по земле, собирая жатву грешников. И что нам с тобой, Леший, отведена роль в божественном плане.
Старик провёл рукой по седой бороде, словно размышляя над моими словами.
— Почему я должен тебе доверять? — наконец спросил он прямо. — Раньше ты охотился на меня, теперь приходишь с разговорами о божественной миссии. Откуда мне знать, что это не искушение? Не ловушка самого Лукавого?
— Потому что мы оба изменились, — я говорил медленно, подбирая каждое слово. — Смерть и воскресение перековали нас. В прошлый раз я был слеп к истине, блуждал во тьме неведения. Теперь же мои глаза открылись, и я вижу путь.
Я сделал паузу, а затем добавил.
— Апостол Павел был гонителем христиан, пока не встретил Бога на дороге в Дамаск. После этого стал одним из самых преданных служителей веры. Мне тоже открылась истина, Леший. И я знаю, что ты — часть большого замысла.
Старик слегка кивнул, и рука на ружье чуть расслабилась.
— Расскажи о себе, — произнёс он, внезапно меняя тему. — Кем ты был до того, как мир полетел к чертям? Хочу понять, какого человека Господь избрал для… своей миссии.
Я заметил, что он не сказал «для сотрудничества со мной», но не стал акцентировать на этом внимание. Маленькими шажками мы двигались к взаимному пониманию.
— Я был обычным студентом филфака. Античная