Даниил брёл по пыльной дороге, ведущей к Котовску, и каждый шаг отзывался тупой болью в ступнях. Ботинки окончательно развалились — правая подошва отклеилась и шлёпала при ходьбе, собирая песок и камешки.
Он остановился на обочине, вытирая пот со лба. Оставил грязный след на коже. Солнце палило нещадно — разгар августа. Воздух дрожал над асфальтом.
Впереди, километрах в двух, виднелись первые дома Котовска. Захолустье, провинциальная дыра — идеальное место, чтобы затеряться.
Рядом с ним, с гордо поднятым хвостом, вышагивал Мурзик.
Контраст был разительным. Даниил — оборванный, грязный, истощённый, похожий на побитого пса. Мурзик — иссиня-чёрная шерсть блестела на солнце, движения плавные и грациозные, поза царственная. Словно не бродяга-кот, а король, инспектирующий самые захудалые окраины своих владений.
За это время Даниил привык к его присутствию. Просыпаться с тёплым весом на груди, засыпать под успокаивающее мурлыканье. Привык к умным жёлто-зелёным глазам, которые, казалось, видели его насквозь.
Кот не оставил его. Несмотря на то, что Даниилу нечем было его кормить, несмотря на грязь, голод и безнадёжность положения. Он просто… остался.
И это было странно, даже пугающе странно. Какой породистый кот добровольно следует за оборванным беглецом?
Но Даниил больше не задавал вопросов. Он просто был благодарен.
Желудок свело от голода. Даниил сунул руку в карман робы, нащупал там что-то твёрдое. Вытащил — засохшая корка хлеба, последняя, размером с два пальца.
Он посмотрел на неё, потом на Мурзика.
Кот остановился рядом, сел на обочине и посмотрел на него. Терпеливо. Выжидательно.
Даниил криво усмехнулся.
— Знаешь, — сказал он хрипло (горло пересохло от жажды), — у меня для тебя плохие новости. Это всё, что у нас есть.
Он отломил половину корки и с лёгким сочувствием протянул коту.
— На. Извини, что не царская еда.
Мурзик поднялся, подошёл ближе. Понюхал хлеб в протянутой руке.
Секунда тишины.
Потом кот медленно поднял голову и посмотрел на Даниила.
Взгляд был… укоризненным. Полным немого презрения и почти оскорблённого достоинства.
«Ты серьёзно? ТЫ предлагаешь МНЕ эту жалкую, засохшую гадость? После совместного пути ты ещё не понял, кто я?»
Даниил моргнул, ошарашенный этим взглядом. Кот умудрился вложить в один-единственный взгляд столько эмоций, что любой актёр позавидовал бы.
— Ну… извини? — пробормотал Даниил, чувствуя себя идиотом.
Мурзик фыркнул — именно фыркнул, как презрительный аристократ, которому предложили дешёвое вино вместо выдержанного коньяка.
Потом развернулся и рванул с места.
Даниил даже не успел моргнуть. Один момент кот стоял перед ним, а в следующий — чёрная молния метнулась в придорожные кусты с такой скоростью, что воздух свистнул.
Шорох травы. Короткий писк. И тишина.
Меньше чем через десять секунд Мурзик вернулся. В зубах он держал жирную полевую мышь, ещё тёплую, ещё слабо дёргающуюся. Он подошёл к ногам Даниила и бросил добычу прямо на пыльную дорогу. Потом сел рядом, поднял заднюю лапу и начал неторопливо умываться. Движения были медленные и демонстративные. Словно говорил: «Видишь? Вот так добывают настоящую пищу, а не предлагают жалкие корки хлеба».
Даниил стоял, уставившись на мышь у своих ног. Потом на кота, который с царственным безразличием вылизывал лапу.
Тогда у костра, он бы просто удивился. Посмеялся, может быть, но сейчас, после долгого с этим странным существом, он начал понимать — Мурзик не просто умный кот. Он вёл себя так, словно был не животным, а кем-то гораздо большим, застрявшим в кошачьем теле. Словно снисходил до Даниила, терпеливо обучая недалёкого ученика.
«Учись, примат, — читался посыл в каждом движении кота. — Так добывают пищу те, кто не жалок и не беспомощен».
Даниил посмотрел на корку хлеба в своей руке, потом на мышь, потом снова на кота.
И рассмеялся.
Сначала тихо, потом громче, а потом смех уже срывался на истерику, но в нём не было отчаяния. Он смеялся от абсурда происходящего.
Даниил Смирнов, бывший псайкер класса А, оружие ФСМБ, человек, который мог сломать чужой разум одной мыслью, стоял на обочине захолустной дороги, и кот — кот! — демонстрировал ему, как правильно добывать еду.
И самое смешное — кот был прав.
— Ты невероятен, — выдохнул Даниил, вытирая выступившие слёзы. — Совершенно, чертовски невероятен.
Мурзик закончил умываться, посмотрел на него и медленно моргнул одним глазом.
«Наконец-то ты это понял».
Даниил опустился на корточки перед котом.
— Спасибо, — сказал он серьёзно. — Правда. За всё.
Мурзик потёрся головой о его ладонь — коротко, словно принимая благодарность как должное. Потом встал и двинулся дальше по дороге, к Котовску.
Даниил поднялся, откусил половину своей корки (мышь оставил — это было выше его сил) и последовал за котом.
Они шли по пыльной дороге — сломленный человек и царственный кот и если кто-то увидел бы их со стороны, то решил бы, что это какой-то странный спектакль или галлюцинация от солнечного удара. Но для Даниила это было реальностью. Пусть странной, абсурдной, но единственной, которая у него осталась, и он был благодарен за неё.
Котовск приближался. Это была новая жизнь для него, новый шанс, а рядом шёл Мурзик — единственное существо в этом мире, которое не боялось его, не использовало и не предавало.
Странный кот с умными глазами и царскими манерами — его единственный друг.
* * *
Котовск внутри оказался ещё более захолустным, чем снаружи.
Даниил брёл по главной улице — если её вообще можно было так назвать. Асфальт в выбоинах, тротуары потрескались и зарастали травой. По обе стороны тянулись низкие здания: продуктовый магазин с выцветшей вывеской, аптека, несколько мелких лавок, захудалое кафе.
Люди на улицах были такими же серыми и безликими, как сам город. Усталые лица, поношенная одежда, никто никуда не спешил. Провинциальная жизнь текла медленно и вяло, как мелеющая река.
Даниил остановился возле небольшого киоска, где продавали газеты. На стенде висело несколько свежих выпусков. Его взгляд зацепился за один из заголовков:
«ВОРОНЦОВСКОЕ ЧУДО: КАК КАЛЕВ ВОРОНОВ СПАС ГОРОД ОТ ХАОСА»
Ниже, на другой газете:
«ДЕУС ИНЖИНИРИНГ ОТКРЫВАЕТ НОВЫЕ ГОРИЗОНТЫ В ПРОМЫШЛЕННОСТИ»
Даниил скользнул взглядом по строчкам. Калев Воронов. Лорд-Протектор. Реформы. Экономический подъём. Какой-то новый завод…
Он отвернулся. Ему было плевать.
Это был мир сильных мира сего. Их игры, интриги, борьба за власть. Он больше не хотел в этом участвовать, не хотел быть чьим-то инструментом, и не собирался манипулировать, ломать, контролировать.
Он хотел только одного — выжить и жить. Тихо, незаметно и, может быть, найти хоть какое-то подобие искупления.
— Мяу, — откликнулся кот у его ног, словно соглашаясь.
Даниил посмотрел вниз. Животное сидело на тротуаре,