— Сын. — голос Горста прозвучал тихо, но ясно. — Ты уверен? Это последний шанс отказаться.
Он искал в глазах Каэла хоть намёк на сомнение, страх, желание отступить. Но парень был непоколебим. Его тёмные глаза горели стальной решимостью. Он был готов на всё: на любую боль, на любой риск. Каэл коротко и чётко кивнул.
— Я уверен, отец.
Горст замер, затем тяжело кивнул, словно принимая приговор. Он поднял сына на руки — в последний раз, как ребенка — и отнес к столу. Каэл устроился на холодной поверхности, его тело казалось невероятно хрупким на фоне массивных, бездушных механизмов.
Гебер потер руки с видом человека, предвкушающего праздничный ужин, а не сложнейшую операцию.
— Ну что же. — произнес он с нескрываемым восторгом. — Время начинать опыты!.. Точнее, — он поправился, заметив напряженную позу Горста, — операцию по восстановлению ног!
Дальнейшее не походило ни на одну известную мне операцию. Это было странное, пугающее и завораживающее действо на стыке магии, биологии и инженерного искусства.
Гебер и Аргон направились к стене, уставленной рядами резервуаров с мутными жидкостями. Извлекли два продолговатых объекта, плотно обернутых в блестящую, пергаментоподобную пленку. Развернув их, они показали… заготовки. Две безупречно симметричные формы, от бедра до стопы повторяющие строение человеческой ноги. Но это было не творение плоти и крови. Материалом служило дерево — но не простое. Темное, почти черное, оно было пронизано густой сетью серебристых прожилок, мерцающих тусклым светом. Материал казался одновременно невероятно прочным и удивительно гибким.
— Основа — сплав старшей живой древесины и одухотворенной синтезированной ксилемы. — пояснил Гебер, словно проводя экскурсию. — Прочнее стали, легче кости, обладает памятью формы и способен к самовосстановлению!
Заготовки аккуратно уложили на стол рядом с Каэлом. Затем Аргон приступил к работе с дугами механизмов. Щупы, оснащенные острыми иглами и тонкими, как паутина, проводками из живого света, опустились к культям на бедрах Каэла. Раздался едва уловимый высокочастотный гул. Каэл стиснул зубы, но не издал ни звука, лишь его глаза широко распахнулись, устремившись в потолок.
Гебер взял в руки два странных инструмента, похожих на гибрид скальпеля и паяльника, с наконечниками из пульсирующего кристалла. Он что-то напевал себе под нос.
— Сначала — интеграция нервных пучков. Самое сложное… — бормотал он.
Кончики инструментов коснулись культей Каэла. Парня пронзила судорога, он зажмурился. Одновременно серебристые прожилки на деревянных заготовках вспыхнули ярче. Гебер водил инструментами, словно сшивая невидимой нитью плоть и дерево. От его работы исходило слабое свечение, а воздух наполнился запахом озона и… тлеющего дерева.
Затем началось самое невероятное. Гебер и Аргон синхронно поднесли деревянные заготовки к культям. В момент соприкосновения дерева с кожей, по залу прокатилась волна энергии. Воздух затрепетал. Свет в прожилках на ногах вспыхнул ослепительно, и… дерево начало оживать.
Оно не просто прикрепилось, а начало врастать в тело Каэла. Древесина в местах соединения утратила свою жесткость, превратившись в густую, тягучую смолу. Она обволакивала культи, проникала внутрь, и я видел, как серебристые прожилки тянулись навстречу нервным окончаниям парня, сплетаясь с ними в сложнейший, пульсирующий узор. Это было похоже на прививку дерева, но ускоренную в тысячи раз и куда более чудовищную по своей сложности.
Каэл наконец издал короткий, сдавленный крик, и его тело выгнулось в напряженной дуге. Горст рванулся вперед, но Орн резко схватил его за руку.
— Стоять! — прошипел старик. — Держись, парень!
Не обращая внимания на крик, Гебер работал с удвоенной скоростью. Его инструменты вплетали в формирующиеся конечности тонкие нити металла, который мгновенно срастался с деревом, становясь его неотъемлемой частью. Аргон, с сосредоточенным выражением лица, регулировал потоки энергии, проходящие через дуги.
Постепенно ноги обретали законченную форму. Древесина затвердевала, но теперь это были не безжизненные заготовки, а совершенные анатомические копии человеческих ног. Виднелись мускулы, сухожилия, даже ногти на пальцах, напоминающие отполированный черный обсидиан. Серебристые прожилки сплетались в сложный узор, похожий на татуировку или систему кровообращения, и ритмично пульсировали в такт ускорившемуся сердцебиению Каэла.
Гул стих. Гебер и Аргон отступили на шаг, вытирая пот со лбов. Наступила тишина, нарушаемая лишь тяжелым, прерывистым дыханием Каэла. Он лежал, раскинувшись на столе, его грудь вздымалась и опускалась в лихорадочном ритме. Новые ноги… были на месте. Целые, законченные, словно вылепленные заново.
— Фаза интеграции завершена. — громко объявил Гебер. — Системный контур замкнут. Начинаем пробуждение и калибровку.
Он подошел к Каэлу и легонько хлопнул его по щеке.
— Эй, парень! Проснись! Попробуй пошевелить пальцами.
Каэл медленно открыл глаза. В них плескались остатки боли и шока, делая взгляд мутным. Он опустил взгляд на свои новые конечности. Невероятно. Непостижимо. Собрав последние силы, он приказал себе, и пальцы на ногах… дрогнули. Сначала едва заметно, потом увереннее.
В глазах Каэла вспыхнула надежда, смешанная с трепетным изумлением. Он попытался согнуть ногу в колене. Получилось. Скрипуче, медленно, но получилось.
— Отлично! — воскликнул Гебер. — Нервная проводимость в норме! Теперь вставай. Медленно. Мы тебя подстрахуем.
Горст, не в силах больше сдерживаться, рванулся вперед. Мы все последовали за ним, забыв о запрете, и окружили стол, затаив дыхание.
Каэл неуверенно приподнялся на локтях, словно загипнотизированный собственными ногами. Гебер и Аргон осторожно взяли его под руки, помогли спуститься со стола и встать на пол. Его ноги, черные с серебристыми прожилками, твердо стояли на каменных плитах.
Впервые за долгое время он снова стоял на своих двоих. Пусть эти «ноги» и были из дерева, но они были его, он чувствовал их, мог ими управлять.
Слезы хлынули по его щекам. Он не плакал. Это были слезы облегчения, победы, чистого счастья. Горст, глядя на сына, впервые позволил суровому лицу расплыться в улыбке. Он обнял Каэла, хлопая его по спине, не в силах вымолвить ни слова.
Эдварн радостно выдохнул. Орн улыбнулся, в его глазах заблестели слезы.
Я наблюдал за этим чудом, чувствуя, как к горлу подступает комок. Это было невероятно. Гебер, со своим безумным видом и странными методами, совершил невозможное.
Каэл сделал первый, неуверенный шаг. Затем второй. Он был шатким, как новорожденный олененок, но