Внезапно я заметил то, что заставило мою радость угаснуть. Что-то было не так.
С каждым шагом Каэла серебристые прожилки на его деревянных ногах вспыхивали чуть ярче. Но не просто вспыхивали — они начали пульсировать в странном, неорганичном ритме, чуждом биению его сердца. От его новых ног исходила едва уловимая, но до боли знакомая вибрация. Та самая, что исходила от монстров Леса.
Я встретился взглядом с Орном. Его внезапно побледневшее лицо выдало — он чувствовал то же самое.
Чудо, свершившееся на наших глазах, имело странную, тревожную цену. И мы оба понимали: что-то было не так. Что-то очень сильно не так.
Глава 17
Ликование, еще недавно гремевшее в Кузне Плоти, сменилось гнетущей тишиной. Воздух загустел, стал едким, словно пропитанным тревогой. Когда мой взгляд, предвещающий беду, встретился с взглядом Орна, радость на лицах застыла, уступив место настороженности. Мы оба почувствовали её — ту самую, до боли знакомую вибрацию, что исходила от ног Каэла. Слабая, едва уловимая, но неотвратимая, как отсчёт последних секунд перед казнью.
Гебер, чьи научные наблюдения приобрели новый накал, мгновенно оживился. Он подскочил к Каэлу, и в его глазах вместо тревоги зажглась искра исследователя, обнаружившего нечто неожиданное и восхитительное.
— Ага! Заметил, да? — воскликнул он, потирая испачканные сажей руки. — Побочный эффект! Незапланированный, конечно, но чертовски интересный!
Он схватил со стола странный прибор, похожий на циркуль со светящимися наконечниками, и начал водить им вокруг ног Каэла, причмокивая и бормоча себе под нос.
— Видите ли, в чем дело, — обратился он ко всем нам, — материалы, которые я использовал… по-настоящему живые. И они, к сожалению, постепенно заражают тело парня низкоуровневой инфекцией.
Слова повисли в воздухе, тяжелые и недвусмысленные. Горст издал сдавленный рык, его лицо исказилось от ярости и ужаса.
— Но! — Гебер поднял палец, предвосхищая взрыв эмоций. — Именно благодаря этому свойству ноги обретают невероятную силу! Они адаптируются к уровню Пути Закаленного Тела владельца, становясь сильнее вместе с ним! Это не просто протезы, а новые, улучшенные конечности! Понимаете, что это значит⁈
Он сиял, как ребенок, с гордостью демонстрирующий свою лучшую поделку. Но его восторг не находил отклика. Горст стоял неподвижно, словно гора, с мрачным лицом, как грозовая туча. Он, как никто другой, понимал значение слова «заражение». Я почувствовал, что еще мгновение — и в Кузне Плоти разразится кровавая бойня.
Я резко шагнул вперед и положил руку ему на плечо. Хватка была твердой, но не сдерживающей — скорее, напоминающей о присутствии союзника.
— Держись. — тихо сказал я.
Затем я подошел к Каэлу. Парень стоял, опираясь на стол, его лицо было бледным, но не от страха, а от сосредоточенности. Он чувствовал легкое, покалывающее тепло, исходящее от новых ног, и подспудное, чуждое присутствие внутри.
— Дай посмотреть. — сказал я и, не дожидаясь ответа, активировал Путь Целителя.
Я еще не до конца понимал его механику, но чувствовал его как продолжение своей воли, словно инструмент, оживший в моих руках. Я представил себе чистый, ясный свет, струящийся сквозь меня, и направил его в тело Каэла. Не вступая в борьбу с его ногами, признавая их частью его существа, я выискивал чужеродный элемент — ядовитый зеленый отголосок Леса, стремящийся укорениться в его плоти.
Под моими пальцами кожа Каэла стала теплее. Он глубже вздохнул, и напряжение, сковавшее его плечи, начало таять. Я чувствовал, как низкоуровневая инфекция, словно иней, испаряющийся под лучами солнца, отступала под натиском очищающей энергии. Через несколько секунд от зловещей вибрации не осталось и следа.
Гебер, чьи глаза расширились от изумления, тут же схватил свой прибор и снова принялся за замеры.
— Невероятно! — прошептал он, указывая в светящиеся циферблаты. — Показатели заражения упали до нуля! Как тебе это удалось?
Но его ликование было недолгим. Буквально через минуту прибор снова запищал. Серебристые прожилки на ногах Каэла вспыхнули ярче, и едва уловимая вибрация вернулась. Она была слабой, но неумолимой, как наступающий прилив.
Гебер, словно одержимый, схватил пергамент и начал яростно чертить и вычислять, бормоча формулы и проклятия. Прошли несколько томительных минут, наполненных лишь скрипом его пера и тяжелым дыханием Горста.
— Картина проясняется. — наконец объявил он, откладывая перо. — Материал обладает собственной, скажем так, «аурой» Леса. Она слишком глубоко вшита в его природу, чтобы я мог ее изолировать, не разрушив всю конструкцию. Полная очистка оказалась невозможна.
Горст издал низкий, угрожающий рык. Гебер поднял руку, предупреждая взрыв.
— Терпение, воин! Процесс инфицирования организма идет, но медленно. С такими темпами… — он снова глянул в свои расчеты, — у парня есть несколько суток, возможно, неделя, прежде чем заражение станет необратимым и начнет превращать его в нечто… иное.
Он обвел нас серьезным взглядом.
— Я могу полностью заблокировать симбиотические свойства протезов. Проведу тотальную энергетическую стерилизацию. Но тогда… — он развел руками, — это будут обычные протезы. Высококлассные, прочные, но… инертные. Они не будут расти вместе с ним, усиливаться, а станут просто ногами. Вопрос в приоритетах.
Он повернулся к Каэлу и с голосом, удивление мягким, почти отеческим, произнес:
— Второй путь… Ты должен стать сильнее, чем эта зараза. Если ты достигнешь четвертого уровня Пути Закаленного Тела, твое тело само будет подавлять низкоуровневую инфекцию. Ты сможешь пользоваться всеми преимуществами этих ног, не опасаясь превратиться в монстра. Выбор за тобой, парень.
Все взгляды устремились на Каэла. Он стоял, рассматривая свои новые, черные с серебром конечности. Сгибал их в коленях, шевелил пальцами, ощущая пульсирующую в них силу и угрозу. Перед ним лежал выбор: безопасная посредственность или смертельно опасное могущество.
Я взглянул в его глаза. Там, где ожидал увидеть страх или сомнение, горела стальная, несгибаемая решимость. Та самая, что я заметил в нем с первой нашей встречи.
— Макс. — тихо сказал он. — Помоги мне. Я готов на все. Любые тренировки, любая боль. Я достигну этого уровня. Но без твоей силы… не успею.
В его словах не было мольбы, лишь просьба о поддержке, обращенная к равному.