Когда я вошёл, Королёв поднял на меня взгляд, и его лицо, немного осунувшееся после болезни, расплылось в широкой улыбке.
— О! А вот и мой спаситель! — громко и хрипло провозгласил он, жестом приглашая меня подойти. — Проходи-проходи, присаживайся к нам.
— Здравствуйте, Сергей Павлович, — поздоровался я и прошёл к дивану. — Рад видеть вас. Но, честно говоря, не понимаю, о чём вы. Я никого не спасал. Я вообще только вчера из Волгограда приехал.
Королёв мигом посерьёзнел. Он отставил чашку на столик и устремил на меня свой пронзительный, тяжёлый взгляд. Мне показалось, что он видел меня насквозь и читал каждую мысль, что рождалась в моей голове. Он заговорил неспешно, будто выделяя каждое слово:
— Мальчик мой, я не буду спрашивать, как или откуда ты узнал обо всём. Это твои личные дела. Но прошу тебя лишь об одном, — он сделал небольшую паузу, — не ломай комедию передо мной.
Что ж, раз пошла такая пляска и общаться мы будем прямо, тогда… Я снял маску смущённого юноши-идеалиста, выпрямился на диване и серьёзно, без заискивания, глянул ему в глаза.
— Пожалуйста, Сергей Павлович, — сказал я тем же тоном, что и Королёв. — Рад, что всё получилось.
Королёв удовлетворённо кивнул.
— Так-то лучше.
Отец всё это время молча курил, лишь переводил внимательный взгляд с Королёва на меня и обратно.
Затем Королёв снова взял свою чашку, как-то по-стариковски закряхтел, пытаясь дотянуться до чайника, а потом посмотрел на меня, протягивая чашку.
— Подлей горяченького, пожалуйста, — попросил он.
Я встал, взял со стола небольшой заварочный чайник и аккуратно долил в его чашку ароматного травяного чая.
— Благодарю, — сказал Королёв и, сделав небольшой глоток, повернулся к моему отцу. — Вася, ты ему рассказывал?
В ответ отец так широко и открыто улыбнулся, что я на секунду опешил. Такой улыбки я у него раньше не видел. Даже не знал, что он так умеет. Что эти двое задумали, раз выглядят сейчас, как два лиса в курятнике?
— Не-а, — коротко бросил он, выпуская струйку дыма. — Решил, что лучше это сделаешь ты.
— Что ж, — хлопнул ладонью по подлокотнику кресла Королёв. — Тогда начну. Во-первых, — он посмотрел на меня с весёлым прищуром, — можешь поздравить своего отца. Теперь он Главный конструктор ОКБ-1. А я… — Королёв повёл рукой, — буду ему помогать с бумажками, подписывать всякое-разное, советовать, когда попросит.
У меня в ушах зашумело. Перед глазами комната на мгновение поплыла. А вот и первый мощный удар моего вмешательства в историю. Только что она сделала крутой вираж.
Василий Громов — Главный конструктор! Не Мишин, а личность, о которой в будущем и не знали вовсе. А, собственно, не этого ли я и добивался, ввязываясь во всё это и спасая жизнь Сергею Павловичу? Вот он — закономерный итог.
Теперь у руля будет стоять человек с прогрессивным мышлением. Человек, который если и не дружит с Глушко, то хотя бы способен с ним сотрудничать при необходимости. Человек, который уже знаком с моими идеями и, что главное, воспринял их всерьёз. Что ж, теперь у страны появились вполне реальные шансы.
Но мне потребуется время, чтобы это осознать и переварить. И ещё… Королёв только что фактически раскрыл себя передо мной. Он почти прямым текстом сказал, что это он был всё это время тем самым Главным конструктором, чьё имя было государственной тайной.
Сквозь гул в ушах я услышал голос отца, в котором слышалась лёгкая ирония:
— Ты, Серёга, когда подписывать будешь, убедись, что твоя фамилия в конце списка.
Королёв на его слова лишь беззаботно махнул рукой.
— Вася, я уже живу в долг. Мне-то чего бояться? А теперь… — он как-то по-юношески рассмеялся, — знаешь, так мне легко теперь. Так хорошо. Несмотря на все нюансы со здоровьем и…
В этот момент мимо окон прошли двое мужчин в штатском. Видимо, те самые охранники, которые, как я знал, всегда были неотлучно приставлены к Королёву как к фигуре совершенно секретной. Королёв проследил за ними взглядом и закончил фразу:
— … этих хлопцев.
Затем он слегка наклонился в мою сторону и жестом подозвал меня к себе. Я подался вперёд, встав с дивана, и наклонился к нему. Королёв доверительным полушёпотом проговорил:
— Знаешь, тёзка, я раньше иной раз просыпался ночью, лежал и думал: вот, может, уже нашёлся кто-нибудь, дал команду — и эти же охранники войдут ко мне и бросят: «А ну, падло, собирайся с вещами!»
Он отстранился, откинулся на спинку кресла, и его лицо снова озарила блаженная улыбка.
— А сейчас сплю, как дитя малое: сыто и спокойно.
Отец, невозмутимо докуривая папиросу, вставил с места:
— И даже колики не мучают.
— Именно! — раскатисто рассмеялся Королёв, а отец подхватил.
Что там говорила Наталья о шутках отца? Ну да, вижу. Они оба сидели и смеялись над абсурдной шуткой, понятной только им двоим, прошедшим сквозь жернова эпохи.
Я же сидел и чувствовал, как у меня слегка «офигевает» мозг. Мой отец — Главный конструктор. А отец советской космонавтики только что доверительно поведал мне фразу, которую в моей прошлой жизни я читал в мемуарах. И эти люди сидят, странно шутят об одном, но подразумевают совершенно другое.
И только сейчас до меня дошло: то будущее, которое я помнил, уже исчезло. Его больше нет. Не будет теперь Мишина, неудачно запускающего Н1. Не будет тех трагедий. Возможно, будут новые. Королёв жив…
К чему это может привести? А леший его знает. Но я приложу максимум усилий, чтобы нас ждало лучшее будущее, чем-то, что я своими руками так упорно рушу.
Я поднялся с дивана и подошёл к отцу.
— Поздравляю тебя, отец, — сказал я, немного дрогнувшим голосом из-за переполнявших меня эмоций. — Отличная новость. Нет, прекрасная просто. Я… я горд, что являюсь твоим сыном.
Отец тяжело сглотнул и пожал мою протянутую руку. А затем он встал на ноги и, отбросив всю свою привычную сдержанность, крепко обнял меня. Я обнял его в ответ и легонько похлопал по спине. Когда он отстранился, я заметил, как он быстрым, почти незаметным движением провёл костяшкой указательного пальца по внешнему уголку глаза.
— Спасибо, сын, — хрипло проговорил он. — Это много для меня значит. И я тобой горжусь. Очень.
Королёв наблюдал за этой сценой с понимающей улыбкой, сидя в своём кресле у камина. Я повернулся к нему и, собравшись с мыслями, проговорил: