— Заметь, — сухо сказал я, — Кирилл не называл тебя вором и не обвинял в воровстве. Это ты сам выкрутил его слова. Сам себе яму вырыл, сам и в неё полез.
— Вадим, так оно и есть, — поддержал меня Миша, наконец вмешавшись.
Копчёный резко развернулся на пятках, подошёл к «Ниве». Мгновение — и дверца его машины хлопнула, двигатель загудел.
Он вывернул руль, но, прежде чем тронуться, приоткрыл дверь, высунулся наружу и, сверкая глазами, процедил сквозь зубы:
— Я тебя понял, Миша. Всё прекрасно понял по ситуации. Не надо ко мне больше обращаться!
Я проводил взглядом задние фонари его машины, пока те не скрылись в темноте. Пыль, поднятая колёсами, медленно осела. Миша молчал, уставившись в одну точку.
Уж не знаю, действительно ли он обращался к Копчёному за какой-то помощью. Да и не важно теперь. Как я понял, теперь Мишу ждёт полный игнор со стороны жены из-за того, что он не стал вмешиваться и помогать её непутёвому братцу, который снова вляпался по уши в неприятности.
Ну ничего, Миша парень взрослый — справится.
Мужики, что приехали вместе с Мишей, начали расходиться. На лицах у всех читалось одно желание — закончить этот затянувшийся холодный вечер и добраться, наконец, до тепла.
За время всех этих выяснений, которые растянулись почти на час, мужики успели добротно продрогнуть. Одеты-то были легко — куртки нараспашку, в кофтах, один вообще в одной рубашке.
Мне в этом плане было проще — спасала родная жировая прослойка.
— Слушай, — сказал Миша, чуть улыбнувшись, когда мы остались вдвоём. — Ситуация, конечно, неприятная вышла. Но, если бы она не случилась, мы бы, может, и не пересеклись. Так что… — он внушительно пожал плечами, — в который раз убеждаюсь: всё, что ни делает Бог, всё в конечном итоге идёт во благо.
— Взаимно. Согласен. Рад, что удалось познакомиться, — ответил я, протягивая руку. Миша пожал её крепко.
— Слушай, Володя, — сказал он, чуть поёжившись от холодного ветра, — у тебя мобильник с собой? Давай, наверное, запиши мой номер и сделай мне дозвон, чтобы у меня твой высветился.
Он достал потёртый телефон с трещиной на корпусе. Я достал свой, вбил его номер и нажал вызов. Через мгновение зажёгся экран на его мобильнике, и Миша удовлетворённо кивнул.
— Всё, есть контакт. Теперь точно не потеряемся. У меня сейчас ближайшие дни будет полная загрузка. Работы навалилось по уши, по-человечески отдохнуть не получится. Но ближе к концу недели, думаю, станет понятнее.
Он сохранил мои цифры в свой список контактов..
— Освободится вечер — и давай тогда пересечёмся? Посидим, выпьем, поговорим по душам. Я думаю, тебе есть что мне рассказать. Да и я, в свою очередь, кое-что могу рассказать тебе. Истории про твоего отца… такие, которых твоя мать, может, и не знала.
— Мне будет интересно, — сказал я. — Жду твоего звонка. Когда определишься по времени — дай знать, я подстроюсь.
— Добро, — коротко ответил Миша.
Его ладонь легла мне на плечо.
— Слушай, а пацаны у тебя с головой, — сказал Миша, кивая в сторону Кирилла и остальных, что стояли чуть поодаль. — Видно, ты их не просто держишь рядом, а направляешь. Правильный подход.
Он посмотрел на меня внимательнее, будто оценивал, сопоставляя с… самим мной из прошлого.
— Ты, Володь, прям по стопам отца идёшь. Даёшь пацанам правильные взгляды на жизнь, чтобы не потерялись. Это редкость сейчас.
Я развёл руками. Нет, конечно, приятно, когда тебя хвалят, но я прекрасно понимал — пока рано принимать такие речи всерьёз. Похвала должна быть заслуженной, а не авансом. Вот когда мы с пацанами олимпиаду выиграем, тогда, может, и приму комплименты. А пока грех расслабляться.
— Береги себя, Володя, — сказал Миша на прощание.
Он пожал руки каждому из моих пацанов, сел за руль — и две «Нивы», на которых приехали его мужики, вырулили с площадки. Звук моторов постепенно стих, растворяясь в холодном вечернем воздухе.
Мы с пацанами, наконец, остались одни. Пацаны переглянулись, потом почти одновременно разулыбались.
— Владимир Петрович, ну вы, конечно, красавчик, — первым заговорил Кирилл. — Так разрулить, когда их толпа… это ж надо так держаться.
— Да, вы просто их переиграли, — подхватил Гена. — И этому уроду порвали жо…
Пацан наткнулся на мой взгляд и осёкся.
— Вот, пацаны, — сказал я, когда он замолчал, — будет вам уроком. Нужно всегда включать голову. Сильный — это не тот, кто может ударить сильнее, а тот, за кем правда. Вот это и есть настоящая сила. Вы фильм «Брат» видели?
— Видели, — ответил Кирилл. — Ну, нарезки в интернете, там цитаты разные, — добавил он, пожав плечами.
— Нарезки — это не то, — покачал я головой. — Вот будет вам домашним заданием: к следующей встрече посмотрите фильм целиком, от начала до конца.
Да, может, кое-где в фильме и есть перегибы, но в целом философия подана очень правильно. Там про настоящую жизнь, про то, что сила без совести — ничто, и что за человеком должна стоять правда, тогда он и будет сильным.
— Посмотрите, не пожалеете, — добавил я. — Потом обсудим. Ну а пока, парни, ставлю вам всем пятёрки по ОБЖ. Думаю, сегодня вы получили такие основы безопасности жизнедеятельности, которые никакими учебниками не передашь.
— Это точно, Владимир Петрович, — подтвердил Кирилл. — Теперь у нас есть опыт, как себя вести, если вдруг что-то похожее случится.
— Тут, как бы парадоксально это ни звучало, главное, чтобы этот опыт вам больше не пригодился, — я хмыкнул. — Знаете, это как с навыками самообороны или стрельбы. Хорошо, когда они у тебя есть, но ещё лучше, если жизнь так сложится, что применять их не придётся.
— Поняли, Владимир Петрович, — снова почти хором ответили пацаны.
Я помолчал, посмотрел на свободную эстакаду.
— Конечно, пятёрки по труду я вам не поставлю, — протянул я, — но снять лебёдку и всё остальное с моего джипа всё-таки придётся. Собственно, ради этого мы здесь и собрались.
Глава 7
Теперь у нас под рукой был не только инструмент, который пацаны притащилисобой, но и тот, что, так сказать, достался мне по «наследству» от воришки. Комплект был добротный, почти новый. Так что вопрос с демонтажом оборудования теперь упирался не в ресурсы, а лишь во время и умение.
Я понимал прекрасно, что руками мои пацаны в этой жизни толком ничего не делали. Но ничего, всему своё время. Пусть считают, что у нас сегодня не просто