— Хм. Придётся очень сильно постараться, чтобы оправдать такую сомнительную репутацию, — промурлыкал он.
Светлячки вокруг нас вспыхнули ярче, будто одобряли.
Глава 23
Нина
Балтор исполнила свою угрозу.
Дом Судьбы невозможно было остановить, когда он ставил перед собой цель — а целью на этот раз было устроить празднество, какого Нижнемирье не видело полторы тысячи лет. Хвала Вечным, праздник в честь отступления Пустоты, возвращения Сновидицы и пробуждения давно уснувших королей и королев. Всё должно было развернуться с размахом — не только на весь город, но и на весь подземный мир.
Балтор уверяла, что повод более чем подходящий: Нижнемирье впервые за долгие века вновь стало целым. Самир предупредил меня, что гуляния растянутся на целую неделю, и что самые пышные торжества пройдут в столице, на том самом дворе у подножия Святилища Вечных, где когда-то гудел рынок.
Тот самый рынок, с которого я бежала, прежде чем Каел убил меня. И всё же именно там мне подарили мерцающую цепочку-кокон, что я носила теперь постоянно. Трудно описать, насколько двоякими были мои чувства к этому месту.
Я постаралась нарядиться как положено. Все вокруг выглядели так, будто готовились к великому балу. Самир был чертовски хорош в элегантном смокинге в тонкую полоску. На мне было тёмно-бирюзовое пальто с чёрным перьевым узором, под ним — короткое шёлковое платье и чёрные леггинсы. Честно говоря, я чувствовала себя так, словно надела маскарадный костюм. Но на фоне остальных королей и королев выглядела вполне уместно.
Мы собрались в Святилище Вечных — огромном зале готического собора. Я не видела его раньше: высокие белокаменные стены, статуи, уходящие под мрак сводов, и эта строгая, торжественная тишина. Всё в духе Нижнемирья — мрачно, но завораживающе.
Одна из статуй упорно притягивала мой взгляд. Бирюзовая ткань на алтаре перед ней подсказала — это «мой» Вечный, тот, из которого я черпала силу. Долговязое тощее создание с провалами вместо глаз и жестокой изогнутой ухмылкой. Оно было пугающим, но в своём ужасе — ещё и прекрасным.
Я смотрела на него и не могла отделаться от ощущения, что за неподвижным камнем скрывается живое существо, наблюдающее за мной. Оно как будто ухмылялось — этой же самой жестокой, хищной улыбкой.
Все алтари были уставлены свечами, за которыми ухаживали слуги каждого дома. Все — кроме этого. Его свечи стояли пыльные, незажжённые. У этого Вечного была только одна служанка — я. Я усмехнулась и тихо пробормотала:
— Бедный ты сын таксиста… досталась же я тебе.
Я подняла руку, сосредоточилась — и свечи вспыхнули. Не в знак поклонения, нет. Скорее в знак уважения. И капельки жалости.
За плечо меня кто-то мягко тронул. Я обернулась — Сайлас. Он улыбнулся так тихо, что эта улыбка едва коснулась его глаз. Сайлас умел прятать эмоции. В отличие от меня.
— Ты не уверена, что значит для тебя это создание? — спросил он.
— У меня есть собственное божество, — фыркнула я. — И мне его жаль.
— Они не боги. Не в том смысле, как ты думаешь. Мы для них… примерно то же, что муравьи для людей. Они наши повелители, но не всеведущие и не всемогущие. Будь иначе — не возникло бы способа запереть их под нами.
Я задумалась. Сравнение было грубым, но верным.
— Тогда, пожалуй, жаль мне его за то, что ему приходится терпеть меня.
— В следующий раз, когда Земля и Нижнемирье вновь сойдутся, твоё королевство получит новых слуг. Тогда и регент появится у тебя свой собственный.
Я рассмеялась. Представила себе толпу людей, толкающихся вокруг и вопрошающих, что мне нужно, — и мне тут же стало дурно от самой идеи.
— Это же смешно! Я и приказывать-то не умею.
— Вот потому я и рад, что появилось хоть одно правительство со смирением, — Сайлас улыбнулся теплее. — Держись за это чувство, пока оно есть. Со временем оно исчезает.
Я посмотрела на статую Вечного и задумалась о времени. Его у меня теперь было слишком много. Даже пугающе много.
— Я долго не мог принять это, — сказал Сайлас тихо. — Прошло сто лет, прежде чем я понял, что уже не старею… и не увижу свою семью после смерти.
— У вас была семья? — я выдохнула. Его бледность, его печаль — всё приобрело смысл.
— Была. Жена и сын. Они погибли в войне между галлами и римлянами. Сыну было четыре. Я… не помню их имён.
Он произнёс это с такой ледяной пустотой, что во мне что-то оборвалось. Я порывисто обняла его. Он тихо рассмеялся и ответил на объятие — мягко, благодарно.
— Это было давно, — сказал он. — Но твоё сочувствие мне дорого, Нина. — И почему ты всё ещё на «вы» со мной?
Сайлас коснулся моей щеки, убирая прядь волос.
— У тебя добрая душа. И я рад, что ты нашла здесь своё место. Я рад, что ты стала моим другом.
Я улыбнулась в ответ.
— Позже, на этом безумном празднике, Сайлас, расскажешь мне о себе. Я вдруг поняла, что почти ничего о тебе не знаю.
— Ты знаешь достаточно, — он отвёл взгляд, будто не желая встречаться со мной глазами. — Ты знаешь меня, даже если не знаешь моей истории.
— Значит, правда скромный. Я думала, Элисара преувеличивает.
— Очень скромный, — губы его дрогнули в редкой улыбке. — Даже чрезмерно.
— Это прекрасно. Остальные только и думают, как бы заползти к кому-нибудь в постель, а ты краснеешь в углу. Кстати… где Томин? Я его давно не видела.
— Я вновь назначен Регентом Крови, — ответил Сайлас. — С возвращением Малахара и Золтана меня восстановили.
— Поздравляю! Это хорошо?
— Да. Я рад снова служить своему дому.
— У тебя и так было влияние, — заметила я. — Раз даже Самир тебя уважает. Это о многом говорит.
— Жена Томина будет рада, что он наконец дома, — добавил он.
Жена. У Томина была жена! Мир Нижнемирья всё усложнялся.
— Сайлас… — я вздохнула. — Я так и не поблагодарила тебя. За всё.
— За что же? — искренне удивился он.
— За то, что был добр ко мне, когда не обязан был. За то, что был мне другом.
Он слегка поклонился — с удивительной мягкостью в ледяных глазах.
— Для меня