Я снова кивнул. Вот теперь он понял.
Самир повернулся лицом к святилищу собора. Он уставился на свою металлическую руку. Поднял ладонь вверх и медленно сжал пальцы, один за другим, словно проверяя, что она всё ещё его. Когда он заговорил, в его голосе не было привычных ноток цинизма и насмешки. Он звучал… тронуто. Я никогда раньше не слышал от него такого тона за все наши долгие века.
— Спасибо, Каел.
Видимо, и впрямь настали последние времена. Что эта юная Сновидица сделала с колдуном? Уж ради одного этого её стоило спасти.
— Я ценю твой жест, — продолжил Самир. — Но я вынужден отказаться. В том, что я совершу сегодня, я не хочу, чтобы ты марал себя. — Он сделал движение, чтобы пройти мимо меня.
Я протянул руку и положил её на плечо Самира, останавливая его. Я ожидал, что колдун стряхнёт её. Что огрызнётся, что бросит какую-нибудь колкость. Но вместо этого, по какому-то чуду, Самир остановился на пороге собора. Замер. Я убрал руку, не желая искушать судьбу.
Самир повернул голову, глядя на меня через плечо.
— Знаешь, Каел, в самом-то сердце своём… — Он помолчал. — Я думаю, я всегда тебе завидовал.
Я едва не отступил на шаг. Не только от этого признания, но и от того, как звучал его голос. Как у человека на смертном одре — обнажённо и надломленно. Я не знал колдуна таким. За все пять тысяч лет нашего знакомства.
— Праведный король, тот, кого все обожают, — Самир снова посмотрел на свою протезную руку, словно впервые её разглядывая. — Сколько мужчин и женщин любили тебя по-настоящему за твой век? — Он замолчал на мгновение. — Я завидую этому. Я жажду твоего чувства нравственности, твоей уверенности в том, что правильно. Я завидую многому, Каел. И потому — пойми, пожалуйста, что у меня сейчас отняли.
Я знал не понаслышке, от чего страдал Самир. В конце концов, мой собственный опыт был делом его рук. Я мог бы насмехаться над ним в его боли, мог бы злорадствовать. Но не находил в себе воли для этого. Бить лежачего — нечестный бой. А я всегда был честен.
— Если Золтан оказался глупцом и я опоздал… — Голос Самира дрогнул. — Если он совершил то, что, как я подозреваю, мог совершить, — я не хочу, чтобы ты видел то, что я сделаю в ответ. Прошу тебя.
Я сделал шаг, приблизившись к Самиру. Меня охватила тревога, чувство, с которым я был мало знаком. То, на что Самир намекал, что совершил Золтан, и что он, в свою очередь, собирался сделать в ответ, — это погубило бы нас всех. Это разрушило бы последний шанс на мир.
— Иди к своей Агне, — сказал он мне. Его голос вновь стал ледяным, отстранённым. — У тебя осталось не так много времени с ней.
Глава 29
Нина
Мне до смерти надоело всё это.
Я всё ещё погружалась.
Вода вокруг полыхала алым светом, и сквозь это багровое сияние невозможно было разглядеть даже метра. Я не могла дышать — и, чёрт возьми, как же это жгло! Боль была такой невыносимой, что мне хотелось кричать во весь голос. По вполне очевидным причинам это было невозможно. Но мой разум отказывался отключаться и не позволял мне провалиться в блаженное беспамятство. Я уже не могла бороться с этим. Просто обмякла и продолжала медленно погружаться в пучину, всё глубже и глубже в толщу этого проклятого озера.
Интересно, как же глубоко оно на самом деле?
Пожалуй, сейчас я это узнаю.
Я до одури ненавижу это чёртово озеро.
Всё моё тело горело и умоляло хотя бы о единственном глотке воздуха. Золтан был прав в своих словах — такое в конце концов непременно сведёт меня с ума. И это лишь вопрос времени, короткого времени. Честно говоря, если это теперь моя новая жизнь — существовать где-то на самом дне озера, прикованной цепями, как жертва какой-то подпольной группировки, лишённая покоя даже после смерти, — то безумие разума представлялось мне не такой уж и плохой альтернативой.
Моё тело жаждало умереть по-настоящему, оно отчаянно умоляло хотя бы о тишине небытия. Но это было совершенно недостижимо. Я больше не была обычным человеком, и утонуть у меня попросту не получалось.
Я серьёзно, до дрожи в костях, до слёз ненавижу это чёртово озеро.
Может быть, Самир меня спасёт? Когда он узнает, что натворил Золтан, он обязательно заставит этого ангела отпустить меня. Он найдёт способ — это сделать. Он же всегда его находит. Правда ведь?
— Прости меня, Самир,— пронеслось у меня в голове, пока я смотрела вверх, в пылающую красную пустоту озера.— Прости, что я недостаточно сильна. Прости, что не стала могущественнее, не обрела большей власти. Прости, что не могу остановить всё это.
Что-то сдвинулось в светящейся воде совсем рядом со мной. Тень. Я медленно повернула голову, не в силах сделать что-либо ещё, кроме как просто наблюдать. Мои конечности больше мне не подчинялись, они безжизненно болтались в воде, словно тряпичные. Неужели безумие уже настигает меня?
Отлично.
Тень постепенно приблизилась. Я с каким-то отстранённым любопытством наблюдала, как нечто, похожее на коготь или массивную конечность — будто нога гигантского паука или палец невероятной по размерам руки, — медленно сомкнулось вокруг моей талии. Оно было толщиной с доброе старое дерево. Эта штука, что бы это ни было на самом деле, оказалась поистине огромной.
И вот я больше не погружалась постепенно в воду — меня стремительно потащили вниз. То, что схватило меня, было плотным сгустком тени, который теперь навис надо мной, втягивая меня в свою непроглядную сущность.
Свечение озера внезапно исчезло. Я оказалась окружена кромешной, абсолютной тьмой.
Тьмой… и глазами.
Оранжевыми, проступающими на этом фоне, будто светящиеся дыры в самой тени, ведущие обратно к водам озера.
И тогда мой разум неожиданно наполнился голосом. Вернее, множеством голосов. Они звучали подобно вою зимнего ветра, но при этом складывались в понятные слова.
— Здравствуй, дитя.
— Как же долго мы ждали этой встречи с тобой.
— Чтобы увидеть тебя такой, какая ты есть на самом деле.
— Чтобы ты увидела Нас такими, какие Мы есть по сути.
— И вот этот долгожданный миг настал.
— Не бойся ничего. С Нами ты в полной безопасности.
—