Я подошла к краю кровати и села. Мне нужна была минута после всего этого. Оперев локти на колени, я уткнулась лицом в ладони.
— Дай-ка я правильно пойму. Вечные велели Лириене сказать им всем, чтобы меня убили?
Звук остроносых туфель по полу возвестил о приближении Самира.
— Да.
— Не думаю, что Вечные мне очень нравятся.
— В этом мы сходимся во мнении.
Я почувствовала, как Самир присел передо мной на корточки, мои ноги оказались между его коленями. Его металлическая рука легла на моё бедро, а другой он медленно провёл по моим волосам.
— Ты серьёзно имеешь в виду то, что сказала?
— Какую часть? Что им всем можно пойти к чёрту?
— Это, я знаю, ты говоришь без всяких сомнений. — Он усмехнулся. — Нет, то, что ты не ненавидишь меня.
Я опустила руки, чтобы посмотреть на него. Его металлическая маска слегка наклонилась в любопытстве. Мужчина, которого я любила. Мужчина, которого всегда буду бояться, сколько бы времени мы ни провели вместе. Он был пантерой, прирученной лишь до определённой степени, способной сорваться в любой момент. Но я ничего не могла с этим поделать.
— Конечно, я тебя не ненавижу.
Я протянула руку и коснулась его металлической щеки, а он прильнул к моему прикосновению, даже если не мог его почувствовать.
— Даже после того, что я сделал с тобой? После того, как я причинил тебе боль?
— Если бы ты делал это просто ради забавы, я была бы куда более расстроена.
— Что ж, тогда. Полагаю, теперь я знаю, что не стоит спрашивать. Ты избавила меня от неловкого вечера, спасибо.
Я рассмеялась над его мрачным юмором.
— Но, как и они, да, ты меня пугаешь. Я боюсь того, на что ты способен. И я не про пытки. Я видела «Пилу». Боли я боюсь, конечно. Но и ладно. Я ведь теперь не могу умереть, так что какая разница?
Самир продолжал гладить меня по волосам, и его прикосновение заставило меня закрыть глаза.
— Тогда что же в тебе пугает меня?
— Потому что я не дура. Я знаю, что ты на этом не остановишься. Ты найдёшь какой-нибудь другой способ причинить мне боль. Я боюсь твоих мотивов, Самир. Я не понимаю, к чему ты стремишься. Ты хотел, чтобы этот мир не погиб. Ты хотел вернуть сновидцев, чтобы спасти его. Отлично. Готово. Но что дальше? Чего ты хочешь? Почему ты вообще убил Влада?
Он коснулся пальцами моей щеки, нежно и тепло.
— Не открывай глаза, Нина.
Его рука наклонила мою голову ближе к нему, и я ощутила его тёплое дыхание на своих губах. Он снял маску. Секунду спустя он завладел моими губами своими собственными. Поцелуй не был ни жестоким, ни грубым, но не оставлял мне выбора. Впрочем, я и не хотела возражать. Я растаяла в его объятиях и вцепилась пальцами в ткань его лацканов.
Он поднял меня на ноги и обхватил ладонью мой затылок, углубляя поцелуй. Наконец он оторвался, позволяя нам обоим перевести дух.
— Прости меня. Я почувствовал непреодолимую потребность это сделать.
Я усмехнулась.
— Не буду жаловаться.
— Теперь можешь открыть глаза.
Я так и сделала, подняла взгляд — и вскрикнула. Быстро пригнув голову, я закрыла лицо руками.
Он не был в маске!
Мне потребовалась доля секунды, чтобы заметить, что его лицо не было скрыто под чёрным металлом.
— Самир, я.… прости!
Самир смеялся.
— Ну же, брось.
— Твоя маска!
— Неужели я не заметил? Она же не сама упала.
— Но...
— Я знаю.
— Но я...
— Ты настолько боишься, что найдёшь меня отвратительным? Обоснованное опасение, полагаю, что твои фантазии будут столь безжалостно разрушены. — Он отвёл мои руки от лица, а я крепко зажмурила глаза. Он снова поцеловал меня, и я издала тихий звук в ответ. Он удерживал поцелуй долго, медленно делая его всё более страстным, прежде чем явно заставил себя остановиться. Всё ещё оставаясь совсем близко, он коснулся губами моего уха.
— Но я думала, что ты никогда не показываешь своё лицо никому. — Я цеплялась за него, держа глаза крепко зажмуренными.
— Не показываю. Никогда не показывал. Ни разу с тех пор, как я низверг Вечных в озеро, где они до сих пор томятся в плену, ни одна живая душа не видела меня таким, какой я есть на самом деле. С тех пор как я создал свою маску, никто не видел меня без неё.
— Тогда я...
— Я ценю твою сдержанность. — Его рука медленно скользила по моим волосам. — Для меня это значит целый мир, что ты волнуешься о том, что это может означать. Но в этом я уверен, моя стрекоза. Открывай глаза.
И всё же я держала их закрытыми, словно ребёнок, которого ведут посмотреть на рождественский подарок.
— Ох, ты невозможна! — Он рассмеялся моему страху. — Почему вдруг стала такой застенчивой? Я и не подозревал, что наши «дурацкие традиции» столь много для тебя значат. — Он потянулся за мою спину и ощутимо ущипнул меня за попу, и от этого мои глаза резко распахнулись, когда я вскрикнула и подпрыгнула от боли. Он ухмылялся мне.
Ухмылялся.
Я видела его лицо.
Выражение Самира смягчилось, он улыбнулся и постарался придать своему лицу спокойный, невозмутимый вид. Он расправил плечи, словно готовясь к армейской проверке — изо всех сил стараясь выглядеть величественно и презентабельно.
В обрамлении иссиня-чёрных волос с редкими сероватыми прядями его лицо было таким же бледным, как и всё остальное. Четыре тёмные линии загадочных символов спускались по одной стороне его лица от линии волос до подбородка, и три — по другой. Семь в общей сложности, архаичные и тонкие, как лезвие бритвы, написанные чёрными чернилами.
Они нисколько не мешали тому, насколько же он был, чёрт возьми, красив. Святые небеса. Острые скулы и такой же точёный подбородок. Губы выглядели слегка обветренными и неухоженными. Глаза были такого глубокого, тёмно-коричневого цвета, что казались чёрными. Ну конечно же. Конечно, они не могли быть какого-то другого цвета.
— Ну... привет. — Я потянулась, чтобы коснуться его лица, и наблюдала, как его глаза цвета пролитых чернил закрылись. Он прильнул к моей ладони и выдохнул дрожащее дыхание — я поняла, что он всё это время его задерживал — и глубоко вдохнул, наполняя лёгкие.
—