Я привыкла к его металлической маске, даже при всей её чуждости и неестественности. Я начала принимать, что для меня у него, по сути, не было лица.
— Почему ты... почему ты позволяешь мне видеть тебя? — Я была поражена, насторожена и смущена одновременно, пока моя рука исследовала его лицо, касаясь его по-настоящему впервые.
Он явно был потерян в блаженстве от этого прикосновения и на мгновение не мог найти слов. Когда же он заговорил, голос его был низким.
— В обмен на то, что я сделал. На то, что продолжу делать. По крайней мере, я мог дать тебе эту часть себя взамен.
Боже, я могла смотреть, как он говорит, целыми днями.
— Я думала... — начала я и замялась. Самир шагнул ближе и обнял меня, притягивая к своей груди. Он был тёплым, и запах старых книг и кожи окутал меня. Он был восхитителен. Я не могла перестать касаться его лица, обводя линии письмён, что спускались по нему почти прямыми линиями.
— Что ты думала? — Он открыл свои тёмные глаза. Когда они встретились с моими, он захватил меня своим взглядом. Он улыбнулся. Выражения сменялись на его лице быстро. Он провёл столько жизней за маской, полагаю, что не слишком старался скрывать эмоции на своём лице.
— Я думала, что вы, люди, не показываете друг другу свои лица, если только... — Я осеклась, боясь собрать мысли воедино. Я не должна была делать предположения. Не должна была позволять своему разуму блуждать в этом направлении.
Без предупреждения Самир наклонился и снова захватил мои губы, целуя страстно. Он прижал меня крепко к своей груди и издал вздох удовлетворения. Когда он оторвался, у меня перехватило дыхание.
— Если только что? Ты такая мучительно застенчивая иногда. Это довольно очаровательно. Неужели ты до сих пор не догадывалась, моя дорогая? Разве этого недостаточно в качестве доказательства?
— Доказательства чего?
Его металлический большой палец оказался у моей щеки, наклоняя мою голову назад, пока он целовал мою челюсть, поднимаясь к уху. Тихий стон сорвался с моего горла против моей воли, когда он поцеловал впадинку прямо под мочкой.
— Ты хочешь, чтобы я произнёс это вслух? Чтобы я признался в этом, поставив себя в неловкое положение. Какая же жестокая госпожа из тебя получается.
— Я не понимаю, о чём ты.
Я обнаружила, что цепляюсь за ткань его жилета и пиджака, запутав пальцы в лацканах.
Самир наклонил голову, чтобы прошептать мне на ухо:
— Я хочу, чтобы ты поднялась как моя равная в этом мире. Я хочу, чтобы ты сокрушила всех, кто встанет на твоём пути. Я хочу, чтобы ты превратила этот проклятый мир в свой трон. Потому что я люблю тебя, и, думаю, всегда любил…
Глава 15
Нина
— Я люблю тебя, и, думаю, всегда любил, — произнёс Самир.
Я застыла в его объятиях, ошеломлённая. Всё во мне онемело, я смотрела ему в лицо широко раскрытыми глазами, пока он говорил эти слова… что любит меня. Первой моей реакцией было не верить. Должно быть, он снова шутит. Это всего лишь одна из его игр, не больше. Если бы я не видела его лица — не видела выражения, запечатлевшегося на его чертах, — я бы так и сделала.
Острые, красивые черты его лица были искажены усталым и измученным выражением покорности и душевной боли. Как будто всё, что я сейчас скажу или сделаю, станет для него ударом, которого он заслуживает. Он был подобен человеку на плахе, смирившемуся со своей казнью. И всё же на краю его губ играла та самая ухмылочка, словно он знал, что так и будет. Даже в своём страдании он умудрялся чувствовать своё превосходство.
И эта ухмылка ему шла, решила я.
Он ждал, словно ожидая, что я… что именно сделаю? Отшлёпаю его? Отвергну? Скажу, что не отвечаю ему взаимностью?
Я не могла этого сказать. Это было бы ложью.
Я любила его.
Но слова застряли у меня в горле. Что-то мешало мне произнести их в ответ. Я была его пленницей. Он пытал меня. Его намерения, возможно, и были благородными, но методы всё равно оставались неправильными. Он до сих пор не сказал мне, что ему было нужно от Влада тогда, так давно.
Сказать ему сейчас не чувствовалось… правильным. Всё было слишком запутанно и сложно. Я всё ещё пыталась осмыслить и принять всё, что случилось с тех пор, как Владыка Каел убил меня.
Всё, чего я хотела, — это просто перевести дух. Возможность разобраться во всём.
Не в силах выдержать взгляд его тёмных глаз, я опустила взгляд на его галстук, найдя его куда более безопасной точкой для сосредоточения. Он тихо рассмеялся и поцеловал меня в лоб, словно предугадал мою реакцию. Затем он отступил от меня и направился к столу у края круглой платформы. Спокойно, без лишней суеты, он налил себе стакан воды, выпил его залпом, а затем налил ещё один. Повернувшись, он облокотился о край стола и уставился на стакан.
Он прищурился, разглядывая его, и на его лице появилось любопытное выражение.
— Кажется, я провожу все свои дни в мучительной жажде. Интересно, потому ли я всегда так раздражителен? Потрясающе. Подумать только, скольких смертей можно было бы избежать, если бы я просто мог вовремя выпить стакан воды? — Он сделал ещё один глоток и не удержался, чтобы не взглянуть на меня с той же игривой и всё понимающей усмешкой. Я была не единственной, кто искал спасения в цинизме.Я провела рукой по глазам и рассмеялась. Просто засмеялась. Смех был слабым, уставшим, отражением всей нелепости происходящего. Я смеялась не над ним, я смеялась над собой. Над ситуацией. Над всем сразу. Когда смех утих, я в отчаянии развела руками, смиряясь со странным поворотом событий, и подошла к нему.
Возможно, у меня и не хватило сил сказать ему о своих чувствах, но я не могла заставить себя отвергнуть его прямо сейчас.
То, как он облокотился на стол, сделало его чуть ниже и позволило мне легче до него дотянуться. Это было приятно, по крайней мере. Так нам обоим не приходилось так сильно вытягивать шеи. Когда я приблизилась, он протянул руку, прикоснулся своей протезной кистью к моему