Я опрокинула стакан одним махом, чувствуя, как вино обжигает горло и разливается тёплой волной по желудку. Положила телефон на живот и позволила себе закрыть глаза. Рука ныла, голова раскалывалась, ноги и спина гудели от усталости. Я была на пределе. За окном уже начинало светать — серый рассвет пробивался сквозь грязные стёкла.
Когда телефон на моей груди завибрировал, я вздрогнула и с трудом разлепила веки. На экране горело без пяти пять. Я проспала чуть больше часа. Во рту было сухо, как в пустыне, голова раскалывалась с новой силой.
Это был не смс, а звонок. Я перевернула телефон и увидела на дисплее имя «Гриша». Слава тебе, Господи! Я ответила и перевела разговор на громкую связь, не в силах удержать в дрожащих пальцах трубку.
— Гриш! О боже, ты в порядке?
— Да, я… Я в порядке. Я сумел оторваться. Я уронил телефон, и мне потребовалось уйма времени, чтобы вернуться и найти его. Ты как? — в его голосе слышалась такая же взвинченность, как и у меня. Он дышал тяжело, будто только что бежал. — Как ты сама унесла ноги?
— Я его подстрелила, — выдохнула я, приподнимаясь и проводя рукой по волосам, откидывая их назад. Волосы были влажными от пота, липли к вискам. — Попала ему под доспехи, пуля угодила прямо в голову.
— Ты… что? — он рассмеялся, но смех его был сдавленным, нервным, истеричным. — Не может быть! Вот это да, молодец, Нин! Где ты сейчас?
— Дома. Я пыталась срезать с руки этот символ, чтобы проверить, сработает ли. Проверить, не по нему ли он меня находят. — Я взглянула на свежую повязку, и мне показалось, что кровавое пятно на ней стало больше, расплылось по марле тёмным цветком. Пора бы её сменить. Я поднялась и, взяв телефон, пошла на кухню, теперь радуясь, что могу работать двумя руками, пока Гриша на громкой связи.
— Ты… ты что?! Господи, ты шутишь. Ты… в порядке?
— В порядке, просто… чёрт, это было ужасно. И ничего не вышло. — Я скривилась, разматывая бинт с руки. Марля прилипла к ране, и когда я отдирала её, боль вспыхнула с новой силой. Боже правый, как же щиплет! Но всё же было уже не так больно, как вначале. Организм, видимо, начал вырабатывать собственные обезболивающие. Я швырнула окровавленную марлю в мусорное ведро и принялась заново бинтовать рану свежим рулоном.
— Что значит, не вышло?
— А то и значит, что этот знак тут же появился у меня на другой руке, как только я всё закончила. — Произнеся это вслух, я окончательно осознала весь ужас ситуации, и из груди вырвался тревожный вздох, пока я закрепляла доказательство своей неудачи. Потом я порылась в морозилке в поисках охлаждающего пакета между пачками пельменей и замороженной курицей. Может, хоть это немного уймёт жжение.
На том конце провода воцарилась тишина. Без сомнения, Гриша пытался примирить мои новости с той реальностью, в которой, как нам казалось, мы жили до этого момента. Та реальность, где законы физики работали, мертвецы не оживали, а татуировки не переползали с руки на руку.
— Слушай, — наконец произнёс он после долгой паузы, — нам нужно встретиться. Встретимся у парка на Шевченко, подождём, пока «Шоколадница» откроется.
Парк на улице Шевченко находился примерно на полпути между его домом и моим, в относительно тихом районе. Мы пару раз встречались там, чтобы потом вместе пойти за кофе в кофейню на первом этаже соседнего дома. Было ещё очень рано, и кофейня должна была открыться только через час. Но встреча казалась отличной идеей, и, чёрт побери, мне отчаянно хотелось выговориться кому-нибудь о том, что мне пришлось стрелять в человека. Поделиться этим кошмаром с кем-то живым, реальным.
— Конечно, — сразу согласилась я. «Шоколадница» манила меня, как сирена моряков. — Минут через двадцать? — Мне нужно было переодеться и принять душ, смыть с себя кровь и пот.
— Двадцать минут, Нин. Береги себя, пожалуйста.
***
Двадцать пять — вот сколько времени мне в итоге потребовалось на сборы. Но, эй, у меня длинные волосы до пояса. Их нужно сушить, а старый фен работает плохо. Улицы были такими же безлюдными и тихими, как и тогда, когда я шла домой — ни машин, ни редких прохожих. Я нашла Гришу сидящим на скамейке, освещённой тусклым светом фонаря.
Гриша поднял голову. Он выглядел измождённым, под глазами залегли тёмные тени, и я была уверена, что сама ничуть не лучше. Он поднялся мне навстречу и раскрыл объятия. Я крепко прижалась к нему, и из моей груди вырвался дрожащий, неровный вздох. За нами гнался монстр, который чуть не сделал с нами бог весть что. Могли убить, могли похитить, могли сделать нечто похуже смерти.
— Ты в порядке, Гриш? — спросила я, прекрасно понимая, насколько идиотски это сейчас звучало. Ни один из нас не был хоть сколько-нибудь «в порядке».
— Нет, Нин, не в порядке. Всё это — полный пиздец.
— Слушай, забери своё, — я аккуратно высвободилась из объятий и полезла в сумку. Я протянула ему пистолет, в двадцатый раз убедившись, что предохранитель всё ещё включён. Холодный металл неприятно холодил ладонь.
Гриша фыркнул и криво усмехнулся.
— Ты уверена? Ты с ним справилась куда лучше, чем я. Ты правда его убила? Как? — Похоже, он мне не верил, и это читалось в его взгляде. Честно говоря, я его понимала. Нина — не тот человек, что стреляет в людей. Да и Грише доводилось играть со мной онлайн в шутеры — я была ужасным игроком, постоянно промахивалась и путала кнопки. Тем не менее, он, хоть и подтрунивал, взял пистолет обратно и заткнул его за пояс под толстовку.
— Этот тип схватил меня, и у меня был выбор: либо позволить ему это сделать, либо дать сдачи. Я решила дать сдачи. Под всеми этими доспехами оказался обычный человек. Я увидела его шею и… выстрелила, — я пожала плечами, чувствуя, как снова подступает тошнота при воспоминании. Не было в этом ничего героического. Наоборот, было мерзко и ужасающе, и я чувствовала себя отвратительно,