О да, она точно была деревенской девчонкой — это выдавал её акцент.
— Много бормотала, — добавила девушка. Затем она издала звук, словно вспомнила о манерах, и рассмеялась. — Прости. Вечно забываюсь. Меня зовут Агна. — Она просунула руку сквозь прутья решётки из соседней камеры. Её лицо озарила ослепительная улыбка, одновременно великолепная и невинная. — Очень приятно познакомиться!
Я поймала себя на том, что улыбаюсь в ответ, хотя и не собиралась этого делать. Что-то в этой девушке, которая тоже сидела взаперти в тюремной камере, было настолько заразительно жизнерадостным, что невозможно было сопротивляться. Я встала с койки и подошла ближе, чтобы пожать ей руку.
— Нина, — сказала я. — И.… мне тоже приятно.
— Взаимно.
Как кто-то мог быть таким бодрым в столь ужасной ситуации? Я бы отдала всё за хотя бы частичку такого оптимизма. Он просто не приходил ко мне сам собой, как бы я ни старалась.
Агна крепко сжала мою руку, энергично её потрясла, и всё ещё улыбалась, когда мы отпустили друг друга.
— Ну, лучше приступай к своему ужину, пока он не остыл. Когда он тёплый, он не слишком хорош, а когда холодный — ещё хуже.
Слово «очаровательная» идеально подходило для описания Агны. Я улыбнулась ей и пошла за своим подносом с едой. Я могла бы сесть на койку, но вместо этого устроилась напротив решётки от Агны, прислонившись к той же стене и повторяя её позу — с подносом на коленях.
Рыжеволосая девушка всё ещё широко улыбалась. Она понизила голос, изображая мужчину, и прохрипела:
— Ну что, за что тебя упекли, дружок?
Я рассмеялась — Боже, как же мне нужен был этот смех сегодня! Я разразилась таким искренним смехом, который был невероятно целительным и освобождающим. Когда я наконец успокоилась, то увидела, что девушка смотрит на меня с широкой улыбкой, явно гордая своим достижением.
— Я здесь, — начала я, — потому что, судя по всему, Древние или кто там они ещё не могут определиться со своими чёртовыми решениями.
Агна ухмыльнулась.
— Я слышала. Просто должна была спросить, всё равно. Такую шутку можно отпустить всего несколько раз, понимаешь? Жрец сидел здесь довольно долго, суетился вокруг тебя, переживал, не отбросишь ли ты коньки. — Она фыркнула и запихнула в рот кусок хлеба, жуя его на ходу, так что всё, что она говорила дальше, выходило невнятным. — Никогда раньше не видела, чтобы он так волновался.
— В этом месте что, всего один жрец? Все называют его просто Жрец.
— Единственный, который имеет значение, единственный, кто достоин этого звания, — ответила Агна пожимая плечи. — Не заморачивайся на мелочах. — Она взволнованно подвинулась поближе к решётке. — Тебя пометили, тебя забрали, тебя бросили сюда, а потом...
— Чуть не утонула, судя по всему, — сказала я. Платье, которое было на мне, имело короткие рукава, и когда я посмотрела на свои запястья, то не увидела метки ни на одной из рук. Ну, на одной был слабый светлый участок, где осталась зажившая кожа после моей домашней хирургической попытки. Торнеус действительно хорошо поработал, надо признать. — Теперь Владыка Каел запер меня здесь. Он считает, что я представляю угрозу.
— Пфф, Владыка Каел может быть чертовски крутым, но этот парень не особо думает, прежде чем действовать. Запер тебя сюда, пока не разберётся, что к чему. — Агна оторвала ещё один кусок хлеба и засунула его в рот.
— Откуда ты родом изначально? — спросила я, всё ещё продолжая улыбаться. Я поковырялась в еде на подносе, выбирая фрукты и несколько кусочков сыра — они казались мне интереснее, чем здоровенный кусок хлеба и маленькая миска... какого-то коричневого рагу.
— Из Ирландии, — сказала она с яркой улыбкой. — Но тебе ещё нужно научиться спрашивать «когда», пташка.
— Ладно, — сказала я, покачав головой, и прожевала кусочек сыра, осознавая, как сильно я проголодалась. — Когда ты родом, Агна из Ирландии?
— Когда меня схватили, — она откинулась на каменную стену и задумчиво посмотрела на потолок, — был тысяча девятьсот двадцать третий год.
— Дополнительный вопрос. — Я обнаружила, что с девушкой легко разговаривать. У неё был непринуждённый, лёгкий стиль общения, и я была рада, что наконец-то нашла кого-то, кто не был... ну, Агна явно была не человеком. Метка на её лице и жёлтые глаза были чёткими признаками этого. Но она не была каменным изваянием, как Жрец. — Что ты здесь делаешь?
Агна глубоко вдохнула и выдохнула долгим, громким вздохом.
— Я не особо умная. Я пыталась убить кое-кого. Видишь ли, не иметь маски — значит быть слугой. Ты служишь всем. Даже... чудовищам. — Агна покачала головой. — Я терпела, пока больше не смогла, наверное.
То, на что намекала Агна... было крайне неприятным.
— Как ты служишь чудовищу? — спросила я.
— Ты их кормишь.
За этими тремя словами скрывался такой груз, что я решила осмыслить их в тишине. Когда до меня наконец дошло, что она имела в виду, меня пробрал холодный озноб.
О, боже.
Они не могли умереть. По крайней мере, от насилия. Что означало, что слуги должны были... кормить чудовищ. Судя по выражению её лица, она имела в виду самое худшее. Не «иди принеси корм для собаки». Агна говорила, что она сама была собачьим кормом. Раз за разом.
Я тяжело сглотнула при одной мысли об этом. Может, их классовая система была не такой уж безобидной. Впрочем, это не было большим сюрпризом, если честно.
— Так что мне это надоело. Отказалась это делать. Мне сказали: либо заткнись и делай свою работу, либо будешь служить чудовищам по-другому, если понимаешь, о чём я.
Да. Я понимала. Моя тошнота усилилась от мысли о том, что означало наказание в мире, где смерть была настолько обыденной. Не нужно было уточнять, каким может быть худшее наказание.
— Ты попыталась вырваться на свободу. Я бы сделала то же самое, — сказала я.
— Ага. Я подумала: мой бесполезный бездельник-начальник, с ним будет легко справиться. Я собиралась срезать его метку, но просто не смогла это сделать. Никогда не отличалась крепким желудком. — Она отставила поднос в сторону на пол рядом с собой. — Думала, у меня больше смелости, чем оказалось.
— Зачем тебе было срезать его