Какого чёрта происходит?
Ладно, попробуем подключичную артерию. Снова результат нулевой, никакой крови. Хорошо. Прекрасно. К чёрту. К чёрту этого загадочного парня и его странное тело. Подойдя к металлическому шкафу с выдвижными ящиками, я порылась в нижнем контейнере и нашла длинную кардио-иглу для забора из сердца. Решено — пойду ва-банк, прямо в сердечную мышцу. Распаковав стерильную иглу из упаковки, я решительно подошла к телу и ввела её прямо в сердце под рёбра.
Ничего. Опять ничего.
Ладно! Ладно, прекрасно, просто замечательно. В его теле попросту не было крови вообще. Полностью обескровлен, как в каком-то фильме про вампиров. Почему бы и нет, чёрт возьми. Я сняла испачканные перчатки и начала делать подробные пометки в стандартном бланке, скрупулёзно детализируя то, что обнаружила, или, вернее сказать, то, чего категорически не обнаружила.
Я могла бы прямо сейчас начать полноценное вскрытие, вскрыть грудную клетку специальной пилой и посмотреть, действительно ли он полностью лишён крови внутри, но это была адская, грязная работа без прямого письменного указания сверху. Труп ещё даже не начал толком разлагаться, так что он не мог быть мёртв достаточно долго, чтобы кровь полностью впиталась в окружающие ткани. У мужчины не было огнестрельных ран достаточно большого калибра, чтобы вызвать такое катастрофическое кровотечение и полное обескровливание. Куда же, спрашивается, делась вся его кровь?
Какая разница в конце концов. Пусть кто-то повыше в служебной иерархии разгадывает эту медицинскую загадку.
Я сделала ещё несколько детальных снимков множественных огнестрельных ран на его груди, прежде чем взять стерильный тампон и начать методично очищать каждую из них от засохшей крови. Похоже, единственная кровь, что осталась у этого загадочного парня, была засохшей и находилась исключительно снаружи тела. Ну и что с того, ничего страшного.
Взяв целую горсть маленьких красных пластиковых маркеров, я начала аккуратно вставлять каждый в пулевые отверстия на груди. Это занятие всегда напоминало мне детскую игру «Башня» с деревянными брусочками. Сделав несколько фото для отчёта, я записала, что оружие, скорее всего, находилось в руках человека, стоявшего примерно в двух-трёх метрах от жертвы и на уровне груди. Вытащив все красные маркеры обратно и выбросив их в контейнер для отходов, настало время перестать откладывать и избегать неизбежного.
Взяв в руки тонкий медицинский пинцет, я принялась по одной кропотливо извлекать маленькие свинцовые шарики дроби из плоти.
Тиньк.
Очередная дробинка глухо упала в металлический лоток. По крайней мере, раны были не слишком глубокими, что радовало. Всего несколько сантиметров вглубь. Достаточно, чтобы убить человека и достигнуть жизненно важных лёгких и сердца, но не настолько глубоко, чтобы приходилось по-настоящему копаться и резать.
Тиньк.
Какое уж тут спокойное завершение рабочего дня перед долгими праздниками.
Тиньк.
Мне предстояло провести за этим монотонным занятием ещё очень и очень долго. Прошло уже сорок пять минут кропотливой работы, а я была едва ли на середине пути.
Тиньк.
Каждый раз, извлекая очередной свинцовый шарик, я помечала обработанную рану крошечной красной точкой смываемой ручкой. Так мне не приходилось играть в угадайку, какие из многочисленных ран я уже тщательно обработала, а какие ещё нет. Это было бы худшим профессиональным кошмаром — пропустить дробину.
Тиньк.
Монотонная, бесконечно повторяющаяся задача позволяла моим беспокойным мыслям свободно блуждать где угодно. И, конечно же, они немедленно и предсказуемо возвращались к загадочной метке на моей руке. Что это за чёртова хрень? Как она вообще туда попала? Что это за больная шутка?
Тиньк.
Как мне избавиться от этой дурацкой метки на запястье?
Тиньк.
По крайней мере, с извлечением картечи я почти закончила. Осталось всего несколько последних кусочков свинца. Последний шарик сидел заметно глубже всех остальных.
Тиньк.
Я чуть не подпрыгнула до самого потолка от неожиданности, когда на столе громко зазвонил старый телефонный аппарат. Вздохнув и приложив руку к бешено колотящемуся сердцу, я отложила пинцет на лоток, сняла защитные очки и испачканные перчатки и пошла к настойчиво звонящему аппарату.
— Да? — ответила я, сняв трубку.
— Нина, это Иван Сергеевич, — раздался в трубке знакомый голос моего начальника. — Не могла бы ты сделать несколько хороших фотографий нашего неопознанного Щёголя - Васи Пупкина? Начальство сверху хочет побыстрее распространить описание по городу до того, как все разойдутся по домам на праздники.
— Сейчас же нет и двух часов дня, — удивлённо заметила я.
— Праздники, — коротко и ёмко пояснил он, и в его голосе слышалась усмешка.
Я покачала головой, представляя, как они там устроились в тёплых кабинетах.
— Да, конечно, я займусь этим прямо сейчас.
— Ты лучшая, Нин. А, и не забудь сделать качественный слепок челюсти для стоматологической идентификации, — добавил Иван Сергеевич, и в трубке щёлкнуло, прежде чем я успела что-то ответить или возразить.
Я положила трубку на рычаг и натянула очередную пару чистых латексных перчаток из коробки.
— Что ж, Щёголь-Вася Пупкин, — прошептала я, вынужденная отдать Ивану Сергеевичу должное за меткое и ироничное прозвище. — Пришло твоё время улыбнуться для фотоаппарата.
Сделав ещё несколько подробных снимков его лица с широкой полосой запёкшейся крови, я принялась методично очищать засохшую субстанцию с его застывших черт, чтобы получить чистый, качественный снимок для ребят с верхних этажей и полицейских. И в тот самый момент, когда я попыталась аккуратно убрать часть крови с его виска влажным тампоном, я замерла на месте, не веря своим глазам. Похоже, под толстым слоем крови было что-то ещё, что-то странное.
Какого чёрта? Этот загадочный парень был просто переполнен сюрпризами.
Выбросив окровавленный тампон в контейнер, я взяла новый, свежий, чтобы как следует и тщательно оттереть это место. Выглядело так, будто на его коже была… белая татуировка. Две отметины, словно бы нанесённые белыми чернилами прямо на кожу. Белые татуировки — большая редкость, особенно на лице человека. Член какой-то банды, возможно? Когда я окончательно очистила все остатки крови, я осторожно повернула его голову набок — тугую от окоченения, но всё ещё податливую — чтобы лучше разглядеть странные знаки при ярком свете.
Я резко отпрянула назад, мои глаза расширились от нарастающего изумления и ужаса.
Символ совпадал с меткой на моей руке. С моей собственной «внезапной татуировкой», появившейся