Они добрались до лагеря археологов под вечер. Палатки белели в мареве, рядом возвышались мачты с прожекторами. Люди в шлемах копались в раскопе, кто-то спорил над картами.
— Маскировка включена? — уточнила Элла.
Артём кивнул: чип на их запястьях создавал легенду. Для всех они выглядели переводчиком и охранницей.Их «палатка» оказалась одна на двоих. Элла, глядя на узкий тент и одну широкую койку, прищурилась:
— Случайность? — Чистая логистика, — смутился Артём, поправляя очки. — Место в лагере ограничено. — Угу. Скажи спасибо, что я не храплю.Ночью Элла лежала на спине, чувствуя жар его плеча в нескольких сантиметрах. Артём пытался делать вид, что спит, но мысли скакали в голове: «Она сильная, красивая… и, наверное, сломает мне шею, если узнает, что я о ней думаю».
— Ты опять думаешь вслух, — пробормотала Элла, и уголки её губ дёрнулись в тени.
На рассвете они пробрались к складу. Артём заметил ящик с табличкой «Ушабти». Внутри — копия. Настоящая фигурка должна была быть в гробнице неподалёку.
— У нас мало времени, — прошептала Элла. — Берём?
— Берём, — кивнул Артём.Она подхватила его за локоть, когда охранник вдруг повернул за угол. Их тела прижались друг к другу в узком проходе, дыхание смешалось. У Артёма перехватило горло: близость её горячего тела действовала сильнее, чем жара пустыни.
— Держись тише, профессор, — прошептала она, и в её глазах сверкнуло что-то большее, чем насмешка.
Через несколько минут они уже мчались по пескам, спрятав истинный артефакт в рюкзак. За спиной поднимался шум лагеря — их отсутствие заметили. Но внутри обоих разгоралось другое: азарт, адреналин и странное ощущение, что это только начало их опасной игры.
И где-то глубоко в груди Артём впервые осознал: Элла для него — не только охранница. Она — его стихия.
Жар пустыни осталась позади, но напряжение в воздухе не рассеялось. Вечером, когда они наконец нашли укрытие в небольшой заброшенной сторожке из камня, Артём осторожно положил рюкзак с артефактом на стол. Элла села напротив, скрестив руки на груди.
— Ну, профессор, рассказывай, — её голос был ленивым, но в глазах плясали искры. — Что в этой глиняной кукле такого, что мы чуть не подставили задницу под пули?
Артём провёл ладонью по лицу, оставляя на коже разводы пыли.
— Это не «кукла». Это ушабти — фигурка, которую клали в гробницу жрецов. Считалось, что она оживёт и будет служить своему хозяину в загробном мире. Этот конкретный ушабти связан с храмом Амона-Ра. Если подлинник попадёт в чужие руки — они смогут использовать его как ключ к другим утерянным захоронениям.Элла скептически усмехнулась:
— Ага, а я-то думала, ты просто любишь копаться в старьё. — Я не копаюсь. Я собираю историю. По крупицам. И этот ушабти может открыть нам больше, чем десятки книг.Он говорил с таким восторгом, что Элла на миг замолчала. В его голосе было то, чего она давно не слышала у мужчин — не жадность, не тщеславие, а настоящая страсть к делу.
— Ты странный, профессор, — произнесла она тихо. — Обычно парни мечтают о машинах, деньгах, красивых девушках. А у тебя глаза горят из-за глиняного человечка.
Артём смутился и отвернулся, но всё же рискнул:
— А что насчёт красивых девушек? Они у меня тоже в списке.Элла хмыкнула, будто собираясь огрызнуться, но её улыбка стала мягче.
Позднее, когда они готовились к новому переходу, библиотека словно откликнулась на их находку. Стены сторожки дрогнули, и знакомый туман затянул пространство.
Артём инстинктивно схватил Эллу за руку.
— Держись рядом. Я не знаю, куда нас выбросит.Она усмехнулась, но пальцы не убрала.
— Знаешь, профессор, я начинаю подозревать, что ты пользуешься этими переходами, чтобы ко мне прикасаться. — Ну… если честно, я и сам в этом не до конца уверен, — пробормотал он, и уши его покраснели.Мгновение — и всё исчезло: песок, пыль, жар.
Они оказались в зале Библиотеки. Потолки уходили ввысь, полы сияли мрамором, и между залами шевелились арки, ведущие в разные эпохи. Ушабти в рюкзаке словно светился изнутри.
— Значит, вот так это работает, — протянула Элла, оглядываясь. — Добываешь штуковину — и библиотека сама открывает тебе дверь домой.
— Не домой, — поправил Артём. — В начало следующей истории.Их взглядов хватило, чтобы понять: обоих захватывает азарт. Усталость, жара, опасность — всё растворялось в этом предвкушении.
— Ладно, профессор, — Элла щёлкнула пальцами. — Где у нас следующее «турне»? Надеюсь, не в пустыню снова.
Артём подошёл к ближайшей арке, на которой проступал узор — шпаги, корона и лилии. Он задержал дыхание. — Франция. Судя по всему, эпоха Людовика.Элла присвистнула.
— Платья, корсеты и интриги? Ну наконец-то, профессор, я увижу, как ты выглядишь в парике.Он смутился, но не удержался от улыбки.
— Только если ты наденешь кринолин.Она фыркнула, но в её глазах мелькнул огонёк, тот самый, что говорил: игра только начинается.
И где-то глубоко внутри обоих разгоралось странное чувство — что каждое новое задание будет не только испытанием, но и шагом навстречу друг другу.
Глава 9.
Глава 9.
Париж, блеск и ловушка
Переход рванул лёгкими, как нырок в ледяную воду, и отпустил — с запахом угля, горячего хлеба и духов на основе бергамота. Над головой — полоска неба, обрезанная каменными карнизами; под ногами — неровная брусчатка, слабо влажная после утреннего дождя. Над вывеской с выцветшей золотой надписью «Relieur Libraire» лениво скрипела кованая подвеска. Париж шумел.
— Семнадцатое… нет, конец восемнадцатого, — шепнул Артём, почти не шевеля губами. — Смотри на шрифт вывески, на башмаки прохожих, на шляпы. И запах — уголь с древесиной, ещё не газ.
Элла молча кивнула. В ней что-то откликнулось на этот город: на толчок портных, распахнувших окно лавки; на мальчишку-газетчика, бегущего, расплескав воду из лужи; на тёмные арки, уходящие в глубину двора,