Справедливости ради, его и не стремились втянуть в какие-то общие развлечения. Провинциальный нищеброд из семьи обычных людей – в одной компании с отпрысками столичных старых семей? Даже не смешно. И вот, пожалуйста – очень неплохо устроился. Императорская служба безопасности, не жук чихнул. Да, всего лишь архив, но к его уровню силы, мозгам и характеру подходит идеально.
Зурабия кивнул прохладно-доброжелательно, практически как незнакомцу:
— Виршов. Запрос на историю семьи Иверси. — И вдруг добавил совсем с другой, неожиданно живой интонацией: — Подумать только, до тебя наконец-то дошло!
— Что «дошло»? — Эгер действительно не понял, на что намекает Зурабия.
— Что наша «ледяная принцесса» Лана ледяная совсем не по вредности характера.
— Понять бы еще, почему! — в сердцах воскликнул Эгер. — Я откопал историю ее предка, того, что оказался замешан в заговоре и был казнен. Но с тех пор прошло два века!
— Для парня из старой семьи ты удивительно наивен. — Зурабия покачал головой и демонстративно вздохнул, как будто его удивление оказалось слишком велико. — Два века – ничто, когда семья записана в неблагонадежные. Смотри. Запрет занимать государственные посты и работать в имперских охранных структурах действует только три поколения. Но за эти три поколения успевает сложиться репутация изгоев. С ними не хотят иметь дел в частном порядке: мало ли что? С ними категорически не желают родниться приличные семьи: кому захочется, чтобы его потомки стали такими же изгоями? Им неохотно дают заказы, даже когда у магов семьи высочайший уровень. Конечно, можно начать работать на криминал, но это – приговор. Если вскроется, сразу отягчающее. Итог – нищета, эмиграция или растворение семьи. Утрата фамилии, то, что для вас, родовитых, — он усмехнулся, — хуже гибели. Твоя Лана, Виршов – очень гордая девушка из нищей, опустившейся почти на самое дно семьи. Я приготовил тебе сводку, начиная с сына того самого Хавьера и заканчивая ее отцом, — Зурабия придвинул ему папку. — Выносить нельзя, читай здесь. Я думаю, ты и сам сделаешь верные выводы. Но если сомневаешься, готов помочь. Это моя работа все-таки.
Эгер всмотрелся внимательнее в его лицо, перехватил острый, как будто торжествующий взгляд и сказал:
— И тебе очень нравится твоя работа.
— Особенно сегодня, — невозмутимо подтвердил Зурабия. — Ты читай, читай. Потом поговорим.
Эгер кивнул, открыл папку и начал читать.
Надо отдать Зурабии должное, информация была отлично подобрана и толково изложена. Человек за человеком. Жизнь за жизнью. Два века – на десятке машинописных страничек.
Хурон Иверси, сын казненного Хавьера, возненавидел своего отца. Очевидно, с подачи матери: та шла замуж не по любви, это был договорной брак, и уж точно в договоре не предусматривалось клеймо семьи изменника. Сам он отца не помнил, а мать любил, и ее бедственное положение принимал очень близко к сердцу.
Он стал артефактором. Взял в жены талантливую девушку из простой семьи – умное решение. И даже начал сам учить двоих сыновей ремеслу, но толком выучить не успел. Экспериментировал с артефактной защитой от чумы и подхватил заразу. К счастью, испытания Хурон проводил далеко на юге и к семье вернуться не успел.
К счастью для столицы, но не для семьи. Хурон мечтал реабилитировать фамилию в глазах Императора. Мечта перешла по наследству, но… только эту мечту он и смог оставить детям. После его гибели дела у семьи пошли хуже некуда. Словно проклял кто – из поколения в поколение неудачные эксперименты и ранние смерти.
Как ни странно, меньше всего информации было об отце Ланы. А может, не так и странно: он не был Иверси по рождению, в семью вошел браком, взяв фамилию жены. Гарэд Иверси, урожденный Зорг, боевой маг, служил в охране дипломатической миссии Империи в Сансии, погиб двенадцать лет назад при исполнении служебного долга. Семья получает пенсию. С родственниками по его линии Иверси не общаются: там нет магов, все обычные люди. Если, конечно, можно назвать обычным потомственного дипломата Эрдара Зорга, кавалера всех высших наград Империи.
Эгер, когда до этой родни дочитал, на несколько мгновений в ступор впал. В голове не укладывалось. Поймал взгляд Зурабии, на редкость понимающий, и не выдержал, спросил:
— Это мать ее такая… повернутая?! Сама Лана и отца, наверное, едва помнит, а его родню может и вовсе не знать. Но эта… — он подсмотрел в досье, — Элея знала ведь, за кого замуж идет! Такими родственниками гордиться надо, а она делает вид, что их нет.
— И обрати внимание, даже помощь от них не берет, хотя Зоргам ничего не стоило бы собрать двух девчонок в школу. Твоя потенциальная теща, давай говорить прямо, недалекая особа с комплексом королевы в изгнании. И ладно бы, но ведь и девчонок такими же воспитала.
— Девчонок?
— Ты не дочитал. Там еще сестра младшая, тоже… занятное явление.
Сестра… Скоро Эгер дочитал и до нее. Белинда, пятнадцать лет, магия настолько слабая и нестабильная, что приглашения в магическую школу и ждать не стоит. Для таких детей – трехмесячные курсы по стабилизации и контролю, после которых могут поступать на общих основаниях в любые учебные заведения общего профиля.
Сам Эгер никакой особой трагедии в этом не видел. Есть магия, нет магии… Были бы мозги не скисшие и руки на месте, а всяких интересных занятий – только выбирай. Но Белинду собственная мать открыто называла убогой. Несчастьем семьи. Наказанием ей за неправильный выбор мужа. А девчонка матери верила.
— Она не просто повернутая, — процедил Эгер, закрывая папку. — Она больная на всю голову бессердечная тварь!
Мелькнула мысль, что Лану не от Рейнольда спасать надо, а от родной матери. Вот только сама Лана вряд ли оценит такие попытки…
— Что думаешь делать? — будто подслушав эту мысль, спросил Зурабия.
Эгер машинально потер лоб.
— Не знаю. Думать. Все гораздо сложнее, чем я мог представить.
— Думать это хорошо, — согласился Зурабия. — Это очень правильно. Кофе будешь?
— Что?
— Кофе, — повторил Зурабия. — Помогает прочистить мозги.
— Тебе разве не надо работать? — почти бессознательно съязвил Эгер. — Или ты каждого своего посетителя угощаешь?
— Не каждого. Здесь архив,