Вопрос.
— Как могло случиться, что от взрыва пострадали не заложники, а террористы?
Ответ.
— Я думаю, что никто из присутствующих не сожалеет о том, что заложники не пострадали, не правда ли? Все детали этого преступления будут тщательно расследованы, после чего пресса получит обстоятельный отчет.
Вопрос.
— Во всем этом деле что-то уж чересчур много случайностей, и все в пользу правительства. Сначала, как по заказу, групповое самоубийство в тюрьме, потом второе, но уже в посольстве. Какая бабушка вам так хорошо ворожит, скажите на милость, я бы сам не прочь заиметь такую, да и другие, я думаю, тоже? (Смех в зале.)
Ответ.
— Дамы и господа, вы, надеюсь, не ждете, что я возьму сейчас и, как фокусник, достану из рукава ответы на все вопросы, которые требуют серьезного, обстоятельного расследования. Что толку заниматься догадками и гипотезами?
Вопрос.
— Прошу извинить заранее за то, что сейчас скажу, но если уж вы нас ни во что не ставите, то пощадите хотя бы читателей. Посудите сами, что мы им завтра должны сообщить? Какие-то шесть или семь типов, никто не знает точно, сколько, кто такие и откуда взялись, врываются в посольство, ориентируются там, как у себя дома, будто их кто-то заранее снабдил планом, готовы убивать направо и налево, и убивают, у правительства от растерянности мозги набекрень… подождите, не перебивайте, я заканчиваю. И вдруг эти невменяемые вместо того, чтобы взорвать заложников — только не приписывайте мне, будто я желал их гибели, — взрывают самих себя. И если правительству известно не больше, чем какой-нибудь приживалке в доме для престарелых, то уж будьте так добры, скажите нам откровенно: да, мы ничего не знаем — не представляем, как такое могло случиться, не знаем, кто такие были эти типы, ума не приложим, с чего это они вдруг совершили коллективное харакири — ничегошеньки не знаем.
«Этот парень мне нравится, — сказал рыжий, глядя на экран, — телевидение транслировало пресс-конференцию напрямую, несмотря на глубокую ночь. — Из левых, это сразу чувствуется, а может, даже и коммунист. Как бы там ни было, а скальп с нашего представителя правительства снимает профессионально. Тому и крыть нечем… опять начал жевать мочало. Да и что он, бедняга, может им сообщить? — добавил рыжий, с удовольствием потянувшись. — Вы куда звонили?» — «Навел справки для вас, — ответил серый. — Никакой он не коммунист. Два года назад работал в самой респектабельной консервативной газете». — «Вышвырнули?» — полюбопытствовал рыжий, продолжая глядеть на экран. «Официально ушел сам. Фактически — конечно же выставили. Заплатили за полгода вперед по договору, и гуляй. Не нравился он издателю. Ну вот и пристроился после этого в полулевой газетенке. Да и то ненадолго». — «Что, неужели и оттуда вылетит?» — удивился рыжий. «На этот раз не угадали». — «А что же тогда?» — «А то, что газете этой скоро можете послать венок с надписью «вечная память», — объяснил серый, — я слышал, что она погрязла в долгах, рекламодатели спешно аннулируют последние заказы. К тому же газетенка, кажется, собирается нарушить закон о неразглашении секретной информации — копает против двух наших ребят: якобы они агенты-провокаторы, проникшие в ряды террористов, снабжали их оружием, сами участвовали в операциях… и прочая дребедень, только черта лысого они чего докажут. А в суд их притянуть вполне будет можно». — «Напомните, о ком речь, — попросил рыжий. — Это новая группа, что ли?» — «Нет, та еще в аморфном состоянии. Два парня да три девки-психопатки, чокнувшиеся на почве эмансипации. Дальше вечерних бдений за кофеваркой да идиотского трепа насчет того, как лучше преобразовать мир, дело не идет. Я имею в виду другое: арест группы анархистов в… Помните? Конспиративная квартира, бомбы, два автомата времен минувшей войны…» — «А-а, ну да, ну да, — закивал головой рыжий, — и во время облавы полиция, кроме анархистов, вроде бы и двух наших сцапала. Что, в самом деле так было нужно? Какая глубокая идея здесь заложена, не пойму я что-то». — «Ребята хорошо внедрились в эту среду, — пояснил серый, — мы намерены использовать их и дальше. А если арестовать всех, кроме них, — тогда мы сразу раскрываем все карты, и как будущие агенты они для нас конченые люди». — «Они и так конченые, — возразил рыжий, — не собираетесь же вы упрятать их за решетку лет на восемь — десять, как и всех остальных, чтобы не вызывать подозрений у их коллег?» — «Нет, конечно, но месяцев пять-шесть им придется похлебать тюремной баланды». — «А потом что, побег?» — «Лично я предпочитаю амнистию, побеги — дело хлопотное». — «Что, только для них двоих?» — «Нет, зачем же, выпустим вместе с ними пару-тройку других из их группы. На процессе все они пройдут как второстепенные участники. Главари, само собой, получат сполна, а эти поменьше, а там — досрочное освобождение под наблюдение полиции». — «А там они опять уйдут в подполье…» — «Само собой, — подтвердил серый, — и начнут все по новой. Если, конечно, все пройдет гладко». — «Вы имеете в виду эту газетенку? А что она имеет против них?» — «Ничего, кроме свидетельских показаний какого-то психа из этих полуанархистов, он якобы видел их в кафе вместе с нашим сотрудником, которого откуда-то знает». — «Якобы или действительно видел?» — «Может быть, и видел». — «Досадно, — поморщился рыжий, — вообще эти посиделки в общественных местах давно пора прекратить. Что у них, конспиративных квартир нет? Или в лес выехать прогуляться, заодно свежим воздухом подышать… Сотрудника, который был с ними на связи, надо перебросить в другой город, чтобы он здесь больше глаза не мозолил. Нет у нас такого и никогда не было». — «Уже сделано», — тихонько сказал серый. «Это правильно. Этих двух, если окажутся замаранными, изъять из обращения — пусть занимаются кабинетной работой, коли не смогли научиться элементарной конспирации. И, разумеется, не здесь — перебросьте их тогда на периферию. Газетой надо заняться вплотную. Полиберальничали, и хватит. Подбросьте-ка им какую-нибудь хорошую дезинформацию. Что-нибудь похожее на секретный план НАТО. Должны клюнуть — левые любят разоблачать». — «Думали над таким вариантом, — сказал серый. — Вопрос — через кого подкинуть». — «А вот через этого правдолюбца и надо сделать. Убьем сразу двух зайцев: после этого ему мать родная не поверит, не то что леваки. Провокаторов и дураков не любят». — «Все так, но как подсунуть фотокопии, чтобы у него не возникло подозрений?» — «Да мало ли старых трюков? Ну, скажем,