За помощью обратились к группе Международного комитета Красного Креста. Мариссель и Люсиль прибыли первыми. Им стало ясно, что самые сильные антибиотики не могут остановить развитие таинственной болезни, от которой в больнице уже умерло несколько человек — и первым — принесший ее несчастный торговец.
Люсиль немедленно ввела в больнице карантин, всех заболевших изолировала, медицинскому персоналу объяснила, что единственная возможность спастись — строго соблюдать правила гигиены. Трупы сжигали на заднем дворе. Через полтора месяца с эпидемией было покончено. Неизвестная болезнь погубила 153 человека.
— И я просто не знаю, что написать в отчете, — пожаловалась Люсиль. — Я участвовала во вскрытиях половины умерших вместе с патологоанатомом… Никаких видимых причин для столь быстрой смерти… Африканцы говорят, что их убили духи.
Когда их миссия завершилась, Люсиль и ее подруга, врач-анестезиолог, улетели в Париж. Люсиль плохо себя чувствовала, у нее пропал аппетит, к утру простыни становились мокрыми от пота, она быстро худела. Все шутили, что обычно европейцы с трудом адаптируются в африканском климате, а на Люсиль плохо действует Париж. Когда у нее неестественно распухли лимфатические узлы, ей пришлось обратиться в клинику и пройти обследование. Она побывала у лучшего специалиста по тропическим болезням. Врачи не нашли никакой инфекции. Это напомнило ей ее собственное недоумение, которое она испытала два года назад, столкнувшись с неизвестной болезнью… Может быть, она тогда заразилась. Но почему болезнь проявилась только сейчас, через двадцать пять месяцев? Такой долгий инкубационный период?
В какой-то момент она приободрилась: распухшие лимфоузлы стали приходить в норму. Но уже через несколько дней на нее обрушилась новая беда: она не могла дышать, ее спасали только кислородные баллоны.
И сразу же возник целый ворох болезней, терзавших ее ослабленное тело. Анализ крови привел ее в отчаяние: количество Т-лимфоцитов, обеспечивающих иммунную защиту организма, в крови уменьшалось с ужасающей скоростью. Единственной причиной мог быть рак лимфоузлов, но биопсия опровергла это предположение, рака не было.
Ее подруга пересказывала Марисселю все новости по телефону. Узнав, что Люсиль стало хуже, Мариссель решил, что поедет в Париж, как только закончит отчет, который писал от имени их двоих. Но не успел…
В утреннем тумане Мариссель чуть было не проскочил поворот направо и вынужден был вернуться немного назад. На площади перед Европейским отделением ООН было оживленное движение. В женевском Дворце наций очередное международное заседание — за их калейдоскопом Мариссель уследить не мог, — и машины с дипломатическими номерами въезжали в широко открытые ворота. Улучив минутку, Мариссель перебежал через дорогу и стал подниматься к себе — в одно из зданий, принадлежащих Международному комитету Красного Креста.
У себя в кабинете на столе он нашел записку, оставленную секретарем: «Вас ищет господин Доллингер. Очень просил позвонить». Слово «очень» было дважды подчеркнуто. Секретарь отличалась исключительным хладнокровием, граничащим с флегматизмом; если ее заставили прибегнуть к помощи фломастера, значит, звонивший был исключительно настойчив. Старательно исполнив его просьбу, секретарь, естественно, не могла предполагать, что меньше всего на свете Мариссель, милый и обаятельный руководитель отдела, хотел бы звонить, переписываться и вообще иметь дело с главой фармацевтического концерна «Доллингер-Женева» господином Доллингером.
Преподобный Уолтер Александр из баптистской церкви сказал журналистам: «Я думаю, мы должны поступить с возможными распространителями СПИДа так, как велит Библия — перерезать им глотки…»
Несколько преступников попытались использовать страх перед СПИДом. Один из грабителей, явившись в нью-йоркский банк, протянул кассиру записку с незамысловатым текстом: «У меня нашли СПИД, мне осталось жить меньше месяца». Это сработало. Вместо того чтобы опустить предохранительную шторку и вызвать охранников, кассир, словно загипнотизированная, протянула грабителю обандероленную пачку с десятью тысячами долларов, которая лежала перед ней. Когда ее потом допрашивали полицейские, она призналась, что смертельно испугалась. «Я могла заразиться этой страшной болезнью, если бы он плюнул на меня или просто дышал в лицо…»
Министр здравоохранения решила, что страна должна увидеть ее пожимающей руки больным СПИДом. Такие фотографии, появись они в газетах, считали в министерстве, несколько успокоили бы людей. Ей не сразу удалось найти подходящую больницу. Многие врачи отказывались участвовать в этой акции, назвав ее циничной попыткой имитировать активность, в то время как на самом деле федеральное правительство почти устранилось от реальной борьбы.
Истерия вокруг СПИДа, накатывавшаяся на страну волнами, способна была внушить страх каждому. Даже такому отчаянному цинику, как Венер, который никогда ничем не болел и рассказы других о болезнях воспринимал с удивлением. От всех и от всего он ждал подвоха, только не от собственного организма. Даже беспорядочный образ жизни последних лет на нем не отразился. По-юношески стройный, он позволял себе не заглядывать в таблицу калорий и заказывал на завтрак то, что хотел. К зависти окружающих.
Венер практически не читал газет (он получал несколько специальных журналов по электронике и раскладывал их в приемной своей фирмы, которая занималась компьютеризацией банков), редко смотрел телевизор, но всякий раз, когда ему попадал в руки газетный лист или загорался голубой экран, речь неизменно шла о синдроме приобретенного иммунодефицита. Появились и знахари, обещавшие рецепты спасения от СПИДа.
У себя в почтовом ящике Венер находил рекламные проспекты компаний, предлагавших курс лечения СПИДа стоимостью в две-три тысячи долларов. Министерство здравоохранения правильно среагировало, установив справочный телефон с шестью операторами. В день им приходилось отвечать на десять тысяч звонков с вопросами о СПИДе.
В клубе Венеру рассказали, что городские молодежные банды избивают всех, кого они подозревают в гомосексуализме и наркомании: «Если мы не убьем их сейчас, со временем они убьют всех нас своей болезнью».
— Наркотики я не употребляю, мальчиками не интересуюсь, мне бояться нечего, — уверенно заявил Венер.
— Этой мерзостью можно заразиться даже от собственной жены, — мрачно заметил его постоянный партнер по бриджу.
— Я предусмотрительно отказался от этого троянского копя и сохранил свободу.
— Холостому еще хуже, — утешил его партнер. — За женой, по крайней мере, можно уследить. Да и вообще, не знаешь, откуда ждать беды. Теперь так: хочешь сделать операцию, обращайся к родственникам или близким друзьям, не согласится ли кто сдать кровь специально для вас.
— А если попадешь в аварию? Возить с собой байку консервированной крови? — хмыкнул Венер.
— И с лекарствами надо быть осторожнее, — продолжал тот поучать Венера. — От интерферона я уже