Он спустился вниз, рассчитался у стойки администратора, попросил вызвать такси, объяснил, что едет в аэропорт. Такси действительно довезло его до аэропорта. Но вместо того чтобы сразу зарегистрироваться и сдать багаж, Мишель предпочел выпить чашку чая, потом спустился в туалет, где не совсем неожиданно для себя встретился с отдаленно похожим на него человеком, передал ему свой плащ и паспорт и получил взамен толстый пакет. Мишель вышел из аэропорта и взял такси.
Но это не значило, что человек с его паспортом не вернулся в Соединенные Штаты. В положенное время самолет из Швейцарии приземлился в Нью-Йорке, и иммиграционная служба зафиксировала возвращение Мишеля. Прямо в аэропорту он, правда, заказал билет в Мехико…
Тем временем «Бэнк оф Калифорния» обратился в ФБР за помощью: исчезновение девяти миллионов было уже обнаружено. Роберт Лэйн сразу назвал агентам ФБР имя и номер паспорта своего покупателя, который на деньги байка приобрел бриллианты. Куда делся этот человек? Он вернулся в Соединенные Штаты, таможенной декларации не заполнял, просто прошел через стойку для тех, кому нечего предъявить таможне. Но сразу улетел в Мексику. Федеральное бюро расследований быстро установило, что предъявленный паспорт фальшивый.
На окраине Женевы, совсем рядом с французской границей, есть улица вилл. Сюда не ходит общественный транспорт, здесь редко можно увидеть пешехода. Только машины проносятся на полной скорости. Время от времени один из автомобилей сбавляет скорость, делает поворот и замирает перед изгородью. С помощью радиосигнала водитель открывает ворота и въезжает. Что происходит за высокими стенами, с улицы не видно.
Мишеля привезли сюда поздно вечером. Машина въехала в подземный гараж, зажегся свет, и водитель указал на дверь в стене:
— Вам сюда.
Пригнув голову, Мишель протиснулся в узкий дверной проем и оказался в просторной комнате, обшитой деревянными панелями. В камине весело горели дрова. Он подошел к окну и отогнул занавеску, но на ночь уже закрыли ставни. Он прошелся по комнате, потрогал бронзовую статуэтку на инкрустированном столике и сел в кресло поближе к камину.
Через другую дверь в комнату вошел очень высокий человек во фраке.
— Я только что с приема, не успел переодеться, — объяснил хозяин дома. — Хотите что-нибудь выпить?
Из шкафчика в дальнем конце комнаты он стал вынимать бутылки.
— Где вы так хорошо научились говорить по-французски? — поинтересовался он.
— Мой отец из канадского Квебека, — сказал Мишель. — Они с матерью развелись, когда я только пошел в школу. Отец вернулся к себе. Каждый год я приезжал к нему на каникулы.
— Это очень удачно, — заметил хозяин дома. — Английским в городе не обойтись.
С бокалами в руках они уселись перед камином.
— Я достал вам гонконгские документы, — сказал хозяин дома. — Вы — канадец, работавший в Гонконге. Город переходит к Китаю, но эта перспектива вас не радует, вы хотите найти место в Европе и находите его у меня.
Мишель задумался.
— У вас?
— У меня. Ваша доля — миллион. Ни продать камни, ни воспользоваться деньгами без моей помощи вам все равно не удастся. Вы вкладываете эти деньги в мое предприятие. Разумеется, мы заключаем секретный договор, который будет храниться у адвоката, и ваши деньги не пропадут. Напротив, вы их «отмоете» и со временем сможете забрать и использовать по своему усмотрению. Но несколько лет они должны покрутиться в легальном бизнесе.
— Что я буду у вас делать?
— Можете ничего не делать. Но, насколько я вас понимаю, вы не из бездельников…
— Я готов приступить к рассмотрению пунктов договора, определяющего наши взаимоотношения.
Хозяин дома вытащил из внутреннего кармана конверт и перебросил его Мишелю. Тот, не торопясь, вытащил гонконгский паспорт, которого он прежде никогда не видел, убедился, что в документ вклеена его фотография. Вместе с паспортом он нашел вид на жительство, выданный правительством Швейцарской Конфедерации.
— Все документы подлинные, можете не беспокоиться, — заверил его хозяин дома.
Мишель бросил конверт в камин, а документы небрежно сунул в карман.
— Вам надо заняться устройством в Женеве. Незачем жить в гостинице, вы же приехали надолго. Найдите уютную квартирку, приходящую служанку, позаботьтесь о страховке, автомобиле. Словом, обо всем, что делает жизнь женевца комфортабельной.
— Так что же все-таки я должен буду делать?
— Обещаю, Мишель, что это будет интересная работа, учитывающая вашу высокую квалификацию и широкие интересы.
Утром Доллингер вызвал секретаря.
— Я хочу попросить вас встретить господина Венера, который прилетает из Соединенных Штатов. В этом городе он не чужой. Но все же долгое отсутствие, жизнь в другой среде… привычка к роскоши, американскому размаху. Ему трудно будет в нашем провинциальном захолустье. Помогите ему в первые минуты на родной земле. Мариссель не звонил? — остановил он секретаря.
— Нет, хотя я дважды просила оставить записку с просьбой перезвонить.
— У вас есть его личный номер?
— Нет, но я узнаю.
— Пожалуйста.
Разумеется, высоколобый Мариссель не желает возобновлять отношения. Года два назад они столкнулись на благотворительном вечере. Доллингер остановил его с лучшими намерениями, хотел познакомить с женой, пригласить домой. Мариссель, скотина такая, прилюдно заявил, что хотел бы избежать беседы с ним, и отвернулся. Все посочувствовали Доллингеру: выходки такого рода выдают несветского человека с головой.
Секретарь положила перед Доллингером листок с телефонным номером. Доллингер сам набрал шесть цифр.
— Слушаю.
— Мариссель, ты, как я понимаю, не горишь желанием встретиться со мной, но мне нужно поговорить с тобой. Если тебе неприятно появляться у меня в конторе, я через пять минут буду у тебя.
Доллингер рассчитал точно. Мариссель не хотел, чтобы его коллеги по Красному Кресту видели, как владелец крупного фармацевтического концерна обнимает старого товарища.
— Хорошо, я приеду, — сказал Мариссель и повесил трубку.
Он появился около шести, когда рабочий день уже кончался.
— Поедем пообедать? — предложил Доллингер. — Или, если желаешь, закажу что-нибудь в кабинет?
— Я не голоден, — отказался Мариссель. Он хотел сразу показать, что беседа не затянется.
— Ты изменился, — заметил Доллингер как ни в чем не бывало. — Стал седой, похудел, даже высох.
— У тебя какое-то дело ко мне? — Мариссель демонстрировал нетерпение.
Доллингер покачал головой.
— Неужели тебе неинтересно повидать старого товарища?
— Совершенно неинтересно.
— Извини. Ты всегда был каким-то черствым, а я излишне сентиментальным.
Мариссель придерживался иной точки зрения, но спорить не стал.
— Мариссель, я хочу основать фонд помощи жертвам СПИДа.
— Ты? — Мариссель не мог сдержать изумления. — Только что по радио передавали