Точно посреди зала, стоял Игорь Стрельников. Его фигура в черном мундире инквизитора выделялась среди пестрой толпы аристократов. Лицо представляло собой непроницаемую маску сосредоточенности — ни тени сомнения, ни капли нервозности. Он был создателем этого момента, архитектором грандиозного события, которое должно было положить конец угрозе Калева Воронова раз и навсегда.
За время подготовки он проверил каждую деталь, каждый аспект ритуала. Древние тексты были изучены, магические круги начерчены с абсолютной точностью, свидетели созваны, юридические формулировки отточены до совершенства. Все было готово для торжества Закона.
Здесь короновались императоры и судили узурпаторов. Здесь заключались договоры, которые определяли границы государств, и выносились приговоры, которые меняли судьбы народов. И сегодня эти стены должны были стать свидетелями еще одного исторического момента — разоблачения самозванца, который осмелился бросить вызов установленному тысячелетиями порядку.
Наконец, огромные бронзовые врата Магистериума, украшенные барельефами древних битв, распахнулись с глухим, торжественным звоном. Механизм, приводящий их в движение, не использовался уже три столетия, и его пробуждение и работа сегодня само по себе было событием. Все головы в зале одновременно повернулись к входу, а разговоры мгновенно стихли.
Первым у ворот остановился армейский бронетранспортер. Матово-черная боевая машина — еще один символ дерзости Воронова. Он посмел притащить в столицу целых три таких монстра и теперь нагло приехал на них сюда с площади, хотя идти пешком было не так уж далеко.
Дверь машины распахнулась, и из неё начали выходить «Стражи Эдема». Сначала наступила абсолютная тишина, затем по залу прокатился едва слышный вздох изумления.
Гвардейцы кланов в парадных доспехах, привыкшие к церемониальной роскоши, инстинктивно отшатнулись при виде настоящих головорезов. Разница была видна с первого взгляда, словно одни всю жизнь играли в войну, другие в ней жили.
Стражи двигались с грубой, экономной мощью профессиональных убийц. Не было никакой показухи, никаких лишних движений — только эффективность хищников, которые внезапно попали в курятник, полный жирных, беспомощных уток.
Один из лощеных гвардейцев клана Волконских — молодой человек в позолоченных доспехах попытался преградить им путь. Он сделал шаг вперед и что-то пролепетал о протоколе входа, о необходимости сдать оружие.
Антон «Молот» остановился и просто посмотрел на него. Не сказал ни слова, не сделал угрожающего жеста. Просто посмотрел.
Парень увидел это лицо — сеть шрамов, рассекающих левую щеку, холодные глаза профессионального убийцы, который перестал считать трупы монстров много лет назад. Увидел взгляд человека, для которого война с тварями была не подвигом, а просто работой. Рутинной, ежедневной работой.
Гвардеец проблеял что-то невразумительное о том, что «наверное, можно сделать исключение», и поспешно отступил, едва не упав на своих дрожащих ногах.
«Стражи» молча заняли позиции у входа. Они встали так, чтобы контролировать все подходы к выходу.
Рядом с ними парадные гвардейцы в своих наищенных до зеркального блеска доспехах выглядели как переодетые актеры, играющие роль воинов в дешевом спектакле.
Антон «Молот», стоя во главе своего отряда, впервые за последние дни позволил себе легкую усмешку. В этот момент он наконец понял гениальную задумку Хозяина. Приказ, который казался ему в «Эдеме» безумием теперь обрел смысл.
Следом к воротам подъехал второй автомобиль — черный, элегантный, без опознавательных знаков. Из него вышел сам Калев Воронов.
Простой, но безупречно скроенный черный костюм. Ни единого украшения, ни одного знака отличия, никаких регалий власти или символов статуса. Он выглядел как успешный бизнесмен, пришедший на деловое совещание.
Но именно эта простота на фоне окружающей роскоши производила ошеломляющий эффект. Он выделялся как черная дыра среди ярких звезд.
Калев вошел в зал один, без эскорта, без охраны, и медленно пошел через весь Магистериум к центру. Его шаги отдавались звонким эхом в напряженной тишине зала. Каждый звук его подошв по мраморному полу казался громом среди мертвой тишины.
Он не смотрел на трибуны, заполненные его врагами. Не обращал внимания на сотни враждебных взглядов, которые буквально прожигали его фигуру. Не реагировал на шепот и возгласы удивления.
На его лице была лишь глубочайшая, почти оскорбительная скука. Выражение человека, которого заставили присутствовать на защите диссертации первокурсника, когда у него есть дела поважнее.
Патриарх Орлов наблюдал за этой неспешной прогулкой через зал, полный врагов, и чувствовал, как по спине бегут мурашки. Он видел многое за свою долгую жизнь — храбрость и трусость, уверенность и отчаяние, но такого хладнокровия, такого абсолютного безразличия к смертельной опасности он не встречал никогда.
Либо Калев был полным безумцем, потерявшим связь с реальностью, либо знал что-то, чего не знали все остальные. И судя по его послужному списку, безумцем он точно не был.
* * *
В самом центре зала, в полу из полированного черного базальта, привезенного из древних каменоломен, был врезан огромный ритуальный круг диаметром почти в десять метров. Серебряные линии невероятно сложного узора переплетались с кристаллами размером с человеческую голову, создавая геометрию, которая болезненно воздействовала на глаза и разум.
Круг представлял собой функциональную магическую машину, построенную по принципам, забытым современными чародеями. Линии серебра были не нанесены, а буквально вплавлены в камень на молекулярном уровне, создавая проводящие каналы для энергий, о природе которых можно было только догадываться.
Смотреть на этот рисунок слишком долго было физически невозможно — он словно выворачивал пространство наизнанку, заставляя мозг пытаться обработать геометрию, которая не должна была существовать в трехмерном мире. У многих присутствующих начинали слезиться глаза, а некоторые отворачивались, чувствуя подступающую тошноту.
Кассиан спокойно шагнул в центр этого неестественного творения и замер, сложив руки за спиной. Его лицо не выражало ни малейшего дискомфорта от близости к древней магии. Он не произнес ни слова, не бросил ни единого взгляда на собравшихся, а просто стоял и ждал.
Несколько минут в зале царила абсолютная тишина. Затем из глубокой тени у алтаря, словно материализуясь из самой тьмы, вышел Главный Ритуалист Магистериума — Магистр Элиас.
Древний, высохший старик походил скорее на мумию, чем на живого человека. Его церемониальные одежды — расшитая золотыми нитями мантия темно-синего цвета — висели на его иссохшем теле как на вешалке. Он двигался медленно, с трудом, опираясь на посох из черного дерева, увенчанный кристаллом размером с кулак.