Ритуалист остановился точно на краю магического круга — ни на шаг ближе, ни на шаг дальше. Он поднял посох над головой, и кристалл на его вершине мгновенно вспыхнул холодным светом.
— Силой Древнего Кодекса, написанного кровью основателей, — начал он на архаичном, гортанном языке старого Магиархата, каждое слово которого звучало как удар молота, — призываю Закон к суду над тем, чья истинная природа сокрыта ложью и обманом!
Язык был настолько древним, что мало кто в зале мог его понять, но смысл проникал в сознание напрямую, минуя разум. Слова несли в себе власть и силу, накопленную веками.
С каждым произнесенным словом руны на полу начинали медленно загораться, словно кто-то зажигал фитили невидимых свечей. Сначала свет был тусклым, едва заметным, затем становился ярче и ярче, пока весь круг не засиял холодным серебряным пламенем, которое не давало тепла, но обжигало душу.
Воздух в зале начал меняться, становясь плотным и давящим. Присутствующие чувствовали, как атмосферное давление скачет, из-за чего закладывало уши. Многие инстинктивно затаили дыхание, боясь нарушить нарастающее напряжение.
— Пусть древняя мудрость, заложенная в основание мира, отделит истину от лжи! — продолжал Элиас, и его дряхлый голос наполнялся силой, становился громче и увереннее. — Пусть проявится то, что есть по праву, и исчезнет навеки то, чего быть не должно!
Руны на стенах зала начали откликаться на призыв, зажигаясь одна за другой по всему периметру огромного помещения. Свет распространялся по древним символам как пожар по сухой траве, превращая мрачный зал в сияющий храм справедливости.
Этот свет был не просто ярким — он был словно живым. Будто само здание ожило и его каменное сердце начало биться после векового сна. Свет дышал, нарастал и убывал, создавая гипнотический ритм, который заставлял присутствующих покачиваться в такт.
Все в зале — от могущественных патриархов до гвардейцев — чувствовали пробуждение силы Закона. Это была не магия в обычном понимании, не заклинания, которые можно выучить в академии, а нечто более фундаментальное и страшное — неотвратимый механизм правосудия, вплетенный в саму ткань реальности основателями империи.
Казалось, сама основа мироздания откликалась на древний призыв, готовая вершить суд над тем, кто осмелился нарушить установленный порядок.
Патриарх Орлов сжал подлокотники своего кресла побелевшими от напряжения костяшками. Он чувствовал эту пробуждающуюся силу всем телом — кожей, которая покрылась мурашками, костями, которые ныли от неведомого давления, кровью, которая, казалось, замедлила свой бег.
Древние создатели ритуала определенно не шутили — это был инструмент абсолютной власти, способный разорвать любую иллюзию, разоблачить любую ложь, уничтожить любого самозванца. Против такой силы не устоит ни один обман, ни одна маскировка.
В центре всего этого нарастающего водоворота древней энергии стоял Калев Воронов — неподвижный как статуя, с тем же выражением глубочайшей скуки на лице. Серебряное пламя плясало вокруг его фигуры, но он не обращал на него внимания, словно стоял под обычным дождем. И никто из присутствующих не мог понять, о чем же он думал…
Глава 8
Игорь Стрельников стоял в первом ряду, наблюдая за кульминацией своей подготовки. Ритуальный круг сиял ослепительным серебряным светом, создавая вокруг Воронова столб чистой энергии, который тянулся от пола до сводчатого потолка зала. Древняя магия достигла своего пика.
Инквизитор сделал шаг вперед. Настал момент, ради которого он рисковал карьерой и репутацией. Его голос прозвучал в зале с железной уверенностью:
— Согласно статье седьмой Древнего Кодекса Магиархата, мы проводим ритуал «Вызов Истины» над Калевом Александровичем Вороновым, — объявил он, обращаясь не столько к присутствующим, сколько к самой магии зала. — Обвиняемый подозревается в сокрытии своей истинной природы, в обмане государственных органов и в действиях, несовместимых с человеческой сущностью.
Он сделал паузу, позволяя словам прозвучать в абсолютной тишине.
— Пусть древняя мудрость рассудит: является ли этот человек тем, за кого себя выдает, или перед нами стоит самозванец, чья природа враждебна человечеству.
Главный ритуалист Магистр Элиас завершил заклинание, подняв посох над головой и с силой ударив им о мраморный пол. Удар прозвучал как удар колокола размером со здание. Волна силы прокатилась по залу, заставив всех присутствующих затаить дыхание.
Стрельников ощутил эту волну всем телом — древняя сила была реальной. Его план достиг точки невозврата.
Мощный поток чистой магии Истины обрушился на Воронова, намереваясь проникнуть в самую суть его существа, вскрыть все тайны, разоблачить любую ложь. Сила древнего заклинания была абсолютной — инквизитор знал это из текстов, которые изучал. Перед ней не устоит ни одна иллюзия, ни одно колдовство.
Но вместо ожидаемого результата — проявления темной ауры, демонической формы или хотя бы признаков отчаянного сопротивления — произошло нечто совершенно иное.
Магия ритуала, столкнувшись с природой Воронова, словно «зависла». Стрельников не мог ничего понять, и это было самое странное, что он видел в своей жизни.
«Что происходит?» — первая тревожная мысль пронзила разум инквизитора.
Серебряное сияние вокруг фигуры Воронова начало мерцать, словно старая лампа с плохими контактами. Ритуальные кристаллы, встроенные в пол и стены, заметались в хаотических вспышках, их свет стал нестабильным, меняясь с привычного серебряного на тревожно-алый.
Стрельников почувствовал, как его уверенность дает первые трещины. Он изучал этот ритуал, видел его в действии, консультировался с лучшим экспертом. Древняя магия должна была работать по простому принципу: либо подтвердить человеческую природу субъекта чистым золотистым светом, либо разоблачить обман вспышкой темной энергии.
Но сейчас она вела себя как сломанный механизм.
«Это не входило ни в один из сценариев,» — осознал инквизитор с растущей тревогой.
Элиас, стоявший у края ритуального круга, смотрел на происходящее с выражением нарастающей паники на своем лице. За три века служения он никогда не видел такой реакции ритуала. Его руки дрожали на посохе, голос прерывался, когда он попытался произнести стабилизирующее заклинание.
— Невозможно, — прошептал старый ритуалист. — Магия не может… не понимаю…
По залу прокатился тревожный шепот. Патриархи кланов переглядывались с недоумением. Присутствующие видели, что все пошло не так, но не понимали что именно. Ловушка, которая должна была захлопнуться с неотвратимостью судьбы, давала сбой.
— Что происходит с ритуалом? — прошептал кто-то из зрителей.
— Почему свет такой странный? — добавил другой голос.
Стрельников сжал кулаки, чувствуя, как рушится его идеально выстроенный план. Магия металась, словно ослепленное животное. А ведь именно на её абсолютности он строил всю свою стратегию.