Торнеус опередил меня с вопросом.
— Где Владыка Каел?
— Как сказал его слуга, он занят, — Самир пожал плечами с показным безразличием. — Это неважно. Это собрание состоялось бы и без него, и он это знает.
— Тогда на его месте присутствовал бы Киту, — Элисара откинулась на спинку стула и покрутила между пальцами бокал с вином. — Мы не должны созывать собрание без присутствия всех домов. Таков обычай.
— Каел счёл возможным не явиться. Это он отверг обычай, — возразил Самир, — не я. И он не прислал замену, если только вы не хотите, чтобы его оруженосец присутствовал на нашем собрании?
— Тогда мы отменим его, — отрезала Элисара. — Всё просто.
— Что ты думаешь, дорогая моя? — спросил Самир меня, и я замерла, словно на меня направили пару прожекторов. И снова я не знала своих реплик.
— Подожди... что? — я запнулась, не ожидая, что ко мне обратятся.
— Я поддерживаю её вопрос, — фыркнула Элисара с нескрываемым недоверием в голосе. — Что ты делаешь, спрашивая у неё? Она не из Нижнемирья!
— Именно поэтому она и должна рассудить наш спор, — ответил Самир невозмутимо. — Она беспристрастна.
— Беспристрастна? — Торнеус задумчиво постучал пальцем по столу, и я увидела, как его глаза сузились. — Ты прекрасно знаешь, что это чушь собачья. Она находилась под твоим влиянием больше недели. Этого времени вполне достаточно, чтобы...
— Чтобы что именно? — перебил его Самир с опасными нотками в голосе. — Подчинить её своей воле? Полагаю, Нина очень обиделась бы на подобные инсинуации. Она не моя рабыня.
— Пожалуйста! — презрительно хмыкнул маленький хорёк в белом. — Ты хочешь сказать, что ещё не объездил эту кобылку как следует? За каких же дураков ты нас принимаешь?
— Не имеет значения, что вы можете думать, — Самир рассмеялся один раз, и этот смех прозвучал угрожающе. — В отличие от вас, мне не нужно заставлять своих партнёров ложиться со мной в постель.
Томин хихикнул:
— По крайней мере, когда партнёр оказывается в моей постели, я умею его там удержать. Вот что я тебе скажу: раз она тебе не нужна, скажи ей обхватить своим хорошеньким ротиком мой член, и я позволю ей решить, стоит ли нам проводить этот фарс собрания.
Всё, хватит с меня этого типа.
Я вышла из тени и подошла к краю стола. Судя по выражению ярости на моём лице, всем должно было стать предельно ясно: я не собираюсь принимать предложение этого склизкого мерзавца. Когда я заговорила, мой голос превратился в тонкое шипение:
— Самир? Можно?
Он молча жестом разрешил мне продолжить.
Всё то раздражение и весь гнев, что копились во мне с тех пор, как началась вся эта идиотская история, вырвались наружу в одно мгновение. Я схватила металлический поднос со стола и врезала Томину по лицу изо всех сил.
Раздался невероятно катарсический лязг — поднос едва не согнулся пополам. Я ударила этого человека со всей яростью, что накопилась внутри меня. Швырнув поднос к стене, где он упал с громким грохотом, я поняла, что ещё не закончила. Я схватила Томина за воротник рубашки, скрутила ткань в кулаке, заставив его захлебнуться от неожиданности, а теперь ещё и перекрыла ему доступ воздуха.
— Слушай меня очень внимательно, ты отвратительный, мерзкий кусок дерьма, — прошипела я, глядя ему прямо в глаза. — Никогда больше не смей так со мной разговаривать. Или, клянусь богом, я сорву с твоего лица эту маску, сложу её вдвое и засуну так глубоко тебе в задницу, что им придётся делать разрез на груди, чтобы её достать! Ты понял?
Когда Томин не ответил, я с силой треснула его головой о спинку кресла.
— Я спросила: ты понял?!
— Д-да, — Томин поднял свои толстые, переполненные страхом руки в знак капитуляции.
Я отпустила его и вытерла руку о его салфетку — скорее для эффекта, чем из необходимости. Примерно в этот момент мой гнев остыл достаточно, чтобы я задумалась: не влипла ли я в неприятности за нападение на главу дома?
Самир смеялся. Громко. Он хлопал своей чёрной перчаткой по столу, и он был не единственным, кто был охвачен весельем. Элисара хохотала от радости, хлопая в ладоши при виде моих действий. Даже Лириена, у которой, казалось, любое выражение лица могло причинить ей боль, улыбалась. Но, похоже, не из удовольствия от страданий Томина, а из-за какого-то другого умиротворения, которое я не могла определить. Торнеус изо всех сил старался не улыбаться и терпел неудачу.
— Ты не ошибся, Самир, — сказала Элисара сквозь смех. — Она действительно обладает собственным разумом. Прекрасно! Да! Пусть кто-то с таким характером рассудит нас. Скажи нам, Нина: Дом Пламени отсутствует по собственному решению. Но это собрание всех домов, которое должно проводиться после начала правления нового короля. Что нам делать?
Я отошла от Томина, оставив его кашлять и хрипеть, и направилась к пустому месту у стола, облокотившись руками о спинку стоявшего там кресла. Было настолько сюрреалистично, что мне задавали этот вопрос, когда я чувствовала, что так мало знаю о Нижнемирье.
— Ну, во-первых, я даже не знаю, о чём вы, люди, говорите на этих собраниях, — начала я, пытаясь собраться с мыслями. — Насколько я понимаю, Владыка Каел и Самир — противоборствующие силы. Если это должно быть собрание всех домов, глупо проводить его без кого-то из того дома. Но Владыка Каел предпочёл не явиться, что странно. Если бы это была я — а я действительно не утверждаю, что так и есть, — думаю, я бы задалась вопросом: чем Владыка Каел так занят, что не смог здесь появиться? Или хотя бы прислать кого-нибудь.
— Вопрос, достойный ответа, — сказал Торнеус и откинулся на спинку кресла.
Самир молчал, пальцы сложены перед лицом. О чём он думал или на что смотрел, было невозможно угадать — ведь на нём была полная маска.
— Так что... полагаю... — Я продолжала говорить, недоумевая, зачем Самир затеял со мной эту игру, — я бы решила те вопросы, которые не требуют голосования... а всё остальное отложила бы до тех