В мае 1933 г. служба Гивенса составила список «подозреваемых советских агентов» из 13 фамилий, среди которых была и фамилия Зорге (якобы в списке значились ещё фамилии Смедли, Ровера и Овадиса-Чернова). К списку прилагались справки на подозреваемых, была и справка на доктора Рихарда Зорге, датированная 18 мая 1933 г.:
«Рихард Зорге, доктор философии, немец, возраст 37 лет, прибыл в Шанхай из Марселя 10 января 1930 г. в сопровождении своего земляка по фамилии Вейнгарт. После прибытия первые три дня он проживал в отеле „Анкор“ по адресу: 31–35 Seward Road, затем он проживал в пансионате для иностранцев „Ассоциации молодых христиан“ по адресу: Bubbing Well Road. При регистрации по последнему адресу он заявил, что является по профессии журналистом и связан в Берлине с Edition Company.
14 января 1930 г. он арендовал почтовый ящик № 1062 (один из ящиков, арендованных Рудником-Руэггом, имел номер 1077. – Авт.), указав при этом фамилию Вейнгарта, проживающего в гостинице „Анкор“ на Seward Road. Проверка Вейнгарта показала, что он выбыл из гостиницы „Анкор“ 10 февраля 1930 г. в неизвестном направлении.
9 мая 1930 г. Зорге выехал из пансионата „Ассоциации молодых христиан“, заявив, что он направляется в Южный Китай по делам. С этого момента до его возвращения в Шанхай, 16 ноября 1930 г., ничего о его действиях известно не было. Именно в этот день он снял аппартамент № 54 в Capitol Building по Museum Road с ежемесячной оплатой 65 долларов на период в шесть месяцев. По окончании срока аренды он продолжал снимать эту квартиру по ежемесячному соглашению. Примерно 30 июня 1931 г. Зорге съехал с этой квартиры и поселился в доме № 23 Wongkashaw Gardens. Этот дом арендовал некий Александр фон Дунин, и Зорге снял у него 1-й этаж.
Во время проживания по этому адресу видели, что он очень редко покидал свою квартиру. Складывалось такое впечатление, что у него в городе никаких дел не было. И он в основном печатал на своей машинке или же проводил время, играя в шахматы с мужчинами, походившими на немцев, которые часто посещали его. Ему очень часто звонили по телефону, и он всегда был очень осторожен, стараясь, чтобы его разговоры не мог услышать никто из жильцов дома. С этой целью он удлинил телефонный провод со второго этажа, чтобы можно было говорить из своей комнаты на 1-м этаже.
В январе 1932 г. муниципальной полиции стало известно, что Зорге является членом Тихоокеанского секретариата профсоюзов. Незадолго до получения этой информации Зорге переехал в апартаменты № 9 в пансионате Реми по Route Remi, где он проживал до конца декабря 1932 года.
В начале января 1933 г. Зорге выехал в Мукден и Дайрен, как сообщают, для сбора материалов, которые он собирался использовать для написания книги „Мирное японское вторжение в Китай“».
И всё. Представляется, что за Зорге и Вейнгартом, как за вновь прибывшими иностранцами, шанхайская муниципальная полиция установила профилактическое наблюдение в течение нескольких недель, отсюда более или менее подробные данные о перемещениях Зорге и об аренде им почтового ящика в этот промежуток времени.
За исключением контакта с представителем Коминтерна Дёницем ни французская, ни муниципальная английская полиция ничего дополнительно установить не смогли. Оказывается, что шанхайская муниципальная полиция даже не знала, что Зорге в январе 1933 г. давно уже был в Москве.
В конце июля 1933 г. Гивенс неожиданно потребовал проверить полученную информацию о том, что Зорге уже вернулся в Шанхай и якобы проживает в «Блэкстоун апартментс», а также распорядился выяснить, чем он занимается. Через три дня исполнительный Эверест доложил Гивенсу, что Зорге действительно с 7 июля проживает в № 44 этой гостиницы. Однако, несмотря на все принятые меры, выяснить, когда и каким маршрутом Зорге возвратился в Шанхай, пока не удалось. Эверест предложил, поскольку известно, что Зорге обычно регулярно забирает корреспонденцию из абонируемого им почтового ящика, установить за ним наблюдение. И тут произошёл небольшой конфуз. Буквально через неделю после своего предыдущего доклада Гивенсу Эверест направил ему дополнительную информацию, в которой уточнил, что по указанному ранее адресу проживает не Рихард, а Вольфганг Зорге! Что касается Рихарда Зорге, сообщал Эверест, то установлено, что он сейчас в Кантоне!
Как бы то ни было, Зорге из-за навязанных ему связей с Коминтерном попал в число «подозреваемых советских агентов».
Однако, что следовало из этой справки? Ровным счётом ничего, за что можно было бы уцепиться. Подозрения ничем не были подкреплены, кроме голословных обвинений. Как выясняется, шанхайская муниципальная полиция даже не связывала Улановского с Зорге и Вейнгартом.
Было бы достаточно этой информации для того, чтобы провалить Зорге в Токио, будь она передана германской контрразведке? Представляется, что нет. Летом 1940 г. директор Германского информационного бюро (ДНБ) фон Ритген обратился к Вальтеру Шелленбергу, заместителю начальника группы Е (контрразведка) IV управления (гестапо) Главного управления имперской безопасности (РСХА) с просьбой «заглянуть» в секретные дела Зорге. Подобное обращение было вызвано тем, что со стороны зарубежной организации НСДАП в Токио возникло подозрение в нелояльности Зорге с указанием на его политическое прошлое. Зорге в этот период, являясь корреспондентом «Франкфуртер Цайтунг», сотрудничал с ДНБ, поддерживая личную переписку с фон Ритгеном. Последний восхищался великолепным знанием Зорге страны и людей Восточной Азии, а также его глубоким пониманием политических процессов вообще в странах Востока.
«Я просмотрел документы, – писал в своих мемуарах Вальтер Шелленберг. – Из них нельзя было убедиться в необходимости что-либо предпринимать против Зорге. Правда, документы о его прошлом заставили меня задуматься – Зорге поддерживал тесные контакты со многими агентами Коминтерна, известными нашей разведке. Кроме того, в двадцатые годы он был в хороших отношениях с националистическими, праворадикальными и национал-социалистическими кругами, в том числе со Стеннесом, одним из бывших фюреров СА, который после исключения из партии убежал в Китай, где стал военным советником Чан Кайши».
Шелленберг обещал фон Ритгену в дальнейшем защитить Зорге «от нападок партийного руководства», если он согласится время от времени сообщать информацию о Японии, Китае и Советском Союзе. Именно это и делал Зорге, с разрешения Центра, направляя из Токио информацию в Германию.
В «Докладе штаба Дальневосточного командования „Шпионская организация Зорге“ – очерк по