Представляется, что Рамзай сам инициировал свой отъезд, безусловно, ощущая надвигавшуюся опасность. А нанкинскими событиями воспользовался как предлогом, чтобы избежать неминуемого провала, истоки которого лежали, не в последнюю очередь, в связях с «нашими соседями» и «нашими друзьями».
Нет сомнения, что руководство IV Управления, планируя организацию токийской резидентуры и намечая в качестве руководителя Рамзая, должно было выяснить степень риска его использования на соседних островах, исходя из степени «засветки» Рихарда за годы работы в Китае.
В марте 1933 г. в оргписьмах и телеграмме Центр запрашивал Шанхай по этому вопросу. «… 8. Проверьте и срочно сообщите, насколько скомпрометирован Рамзай в Шанхае и не мог ли бы он быть использован для работы на Дальнем Востоке?» – ставила перед «Паулем» задачу Москва в почте от 5 марта 1933 г.
И буквально слово в слово было повторено в почте, которая явилась «дополнением» к посланной ранее в начале марта почте: «… 5. Проверьте и срочно ответьте, насколько скомпрометирован Рамзай в местных немецких кругах, а также и других. Мы предполагаем использовать его по соседству с вами, поэтому необходима срочная и тщательная проверка».
Ни первая почта, ни дополнение к ней не успели ещё прибыть в Шанхай, как «Пауль» за подписью Мельникова получил телеграмму, отправленную 27 марта 1933 г.: «Срочите: 1) достаточно ли скомпрометирован Рамзай в местных немецких кругах, чтоб не быть использованным в соседних дальневосточных странах».
Ответ не заставил себя долго ждать. Уже 30 марта Римм доложил из Шанхая: «Рамзаю нельзя работать в Китае. Здесь в немецких кругах он провален. На днях известный Азиатикус (брандлеровец) расспрашивал о докторе Р. Зорге, о котором он якобы, уже будучи в Берлине, знал, что тот должен по линии Большого Дома работать в Китае. По-моему, Рамзай может быть использован в Харбине (не опускаясь до Дайрена), Японии, Индии, Индокитае. Но всё же для большей безопасности ему нужно переменить сапог. … Пауль».
Спустя пять лет, в июле 1938 г. арестованный Карл Римм, сломленный морально и физически, покажет на допросе:
«По работе в Шанхае я был связан с резидентом РУ РККА под кличкой Рамзай (настоящая фамилия САРГЕ (Зорге)).
Этот РАМЗАЙ являлся агентом германской, английской разведок, о чем мне уже тогда было известно с его слов, и, в основном, выполнял их задания. Я, как помощник РАМЗАЯ, выполнял все его задания и, естественно, помогал германской и английской разведкам. РАМЗАЯ и его помощника ДИКСОНА по фамилии СТРОНСКИЙ в белогвардейских русских барах знали как агентов Советской России».
Уже 2 апреля Б. Н. Мельников подтвердил опасения «Пауля»:
«2/IV 1933 г. Азиатикус в прошлом до измены работал по линии Большого дома. Рамзая мог знать по прошлому».
Кто такой брандлеровец «Азиатикус», и в чём состояла измена?
Генрих Брандлер (1881–1967) в 1919–1923 гг. являлся членом ЦК КПК. В 1921–1922 гг. он – член ИККИ; в 1922 – член Президиума ИККИ. В 1924 г. Брандлер – руководитель делегации ИККИ в Кооперативной секции Крестинтерна. В 1929 г. он был отовсюду исключён: из КПГ, ВКП(б) и Коминтерна, как сторонник Бухарина и представитель правого уклона и «примиренцев» в германской компартии. Те же грехи распространялись в полной мере и на брандлеровца «Азиатикуса».
Так правый уклон вторично настиг Зорге, на сей раз, правда, заочно.
Гейнц Мёллер [50] (1897–1941), выступавший под псевдонимом «Азиатикус» и многими другими (Бизольд, Шиппе, Ганс, Эрик), находился на журналистской работе в Китае в 1926–1927, 1932–1941 гг. (Погиб в бою с японцами.)
Пребывание «Азиатикуса» в Китае отмечалось не только «Паулем», но и представителями Коминтерна в Шанхае, которые ранее сталкивались с Мёллерем, но он не воспринимался ими как реальная угроза. Артур Эверт в начале декабря 1932 г. докладывал И. А. Пятницкому:
«… 2. Азиатикус (брандлеровец) находится здесь, но не имеет почти никаких связей. Случайно он получил экземпляр „Чайниз уоркерс корреспонденс“ (информационный бюллетень ЦК КПК; издавался в Шанхае в 1930–1935 гг. – Авт.), рассылаемого в качестве информационного материала в Европу, США и ряду журналистов. Опираясь на этот орган, он составил донесение группе Брандлера: „Политика партии в Китае катастрофична; партия загнала коммунизм в горы Цзянси“ и т. д. Его можно было бы выгнать, вселив в него страх, но это осложняется тем обстоятельством, что у него нет денег, и к тому же он потерял паспорт. Нам известно почти обо всех предпринимаемых им шагах. Существует лишь одна определённая опасность, что он случайно увидит меня на улице и узнает».
По сути дела, присутствие «Азиатикуса» в Шанхае представляло собой скорее надуманную, чем реальную угрозу. Поэтому сообщение «Пауля» о расспросах журналиста-немца «Азиатикуса» о докторе Зорге не было расценено Центром как свидетельство серьёзной и явной компрометации в немецкой колонии, тем более что сам «Пауль» считал возможным дальнейшую работу «Рамзая» не только в Японии, Индии и Индокитае, но даже в Северной Маньчжурии. Правда, «для большей безопасности» «Пауль» рекомендовал сменить «сапог» – паспорт.
Сам «Рамзай», как это следует из его неоднократных замечаний в письмах Центру сначала из Берлина, а потом из Токио, очень настороженно относился к своему «шанхайскому прошлому».
«Рамзай» в переписке с Центром неоднократно подчёркивал, что главная опасность для его работы