Я хочу убить ее за то, что она поощряет дикость Джейсона.
Или нет. Когда у меня появляется настроение убивать людей, это означает, что я беременна, а я не готова к третьему ребенку сейчас. Два мальчика — это уже слишком сложно. Двое менее чем за три года. Иногда мне кажется, что у Джулиана миссия — оплодотворить меня.
Не то чтобы я жаловалась. Я могу бить его целыми днями, когда гормоны овладевают моим телом.
До меня доносится тихий храп Джейсона, и я вздыхаю. Надеюсь, он уйдет на ночь, потому что сегодня я не хочу делить Джулиана.
Мой муж поворачивается к Джареду, который тоже храпит на своей кровати. Он не спеша накрывает его и ласково целует в лоб.
Я едва не прижимаюсь к дверному косяку. Я стараюсь, очень стараюсь быть рядом с мальчиками и быть хорошей матерью, но у меня нет такого чудесного терпения, как у Джулиана. Он как будто родился для этого.
Может быть, именно поэтому я хочу подарить ему как можно больше детей.
Мы оба заслуживаем этого после того детства, которое у нас было. Мы заслужили собственную семью. Даже если они иногда сводят меня с ума.
— Тебе так идет отцовство, — шепчу я, чтобы Джулиан обратил на меня внимание.
Иногда я ревную к собственным детям. Засудите меня.
Джулиан бросает последний взгляд на мальчиков, после чего молча выходит из комнаты и закрывает за собой дверь. Как обычно, он не издает ни звука. Это так отличается от моих попыток выйти из комнаты на цыпочках. Я всегда сбиваю игрушки и ударяюсь обо что-нибудь пальцами ног.
Его руки обхватывают меня за талию. Это автоматически и естественно. Даже спустя столько времени Джулиан не может и никогда не убирает свои руки от меня. Это все еще заставляет мое сердце трепетать от любви и обожания к этому мужчине.
— Я думал, ты спишь, — он улыбается мне, в его темно-карих глазах светится столько счастья и покоя, что у меня замирает сердце.
Я поглаживаю легкую щетину на его щеке.
— Ты же знаешь, я не могу заснуть, когда тебя нет рядом.
— Что ж, нам нужно что-то с этим делать, Жена.
Его сильные руки сбивают меня с ног. Я разражаюсь приступом смеха и пытаюсь подавить его в его плече, чтобы не разбудить мальчиков.
Я никогда не была так счастлива.
Два года спустя
Ворон никогда не был мудрым человеком; он грубый и все время что-то говорит. Однако однажды сказал мне мудрую вещь.
«— Я всегда смотрю, как спит моя жена, и думаю, что не заслуживаю этой женщины. Может быть, однажды Элоиза проснется, поймет, что это ошибка, и уйдет. Поэтому я решил засунуть в нее как можно больше детей, чтобы она не смогла уйти».
Это безумие, и Эль никогда не давала мне почувствовать, что бросит меня. На самом деле, она сходит с ума, бьет по вещам и груше, когда меня нет рядом. Но, как и у Ворона, у меня есть та сторона. Сторона «я недостаточно хорош для нее». Поэтому я адаптировал его метод.
Брак с Эль был лучшим решением за всю мою гребаную жизнь. Мне нравится иметь с ней детей. Забота о них и о ней заставляет меня чувствовать себя цельной личностью. Не Призраком. Не убийцей. Не членом «Нулевой команды». Даже не Джулианом, которого бросила мать. В этом доме я чувствую себя только любимым мужем и отцом.
Это самое приятное чувство в мире.
Я закрываю дверь за тремя мальчиками. У каждого из них своя комната, но иногда они любят прижиматься друг к другу. Особенно после сказки на ночь. Я вздыхаю. Мне приходилось слушать, как Тень рассказывал им о своих настоящих приключениях. Он как-то выставил себя супергероем, который убивает злодеев, и забыл упомянуть, что он самый опасный из них.
Я направляюсь в спальню, но Эль там нет. В ванной тоже нет.
— Светлячок?
Я нахожу ее в спортзале, сидящей на табурете перед боксерской грушей. Должно быть, она только что закончила наносить удары, потому что ее брови вспотели. Ее шелковистые волосы распущены до середины спины. Обтягивающие шорты облегают ее подтянутые бедра, а спортивный бюстгальтер обрисовывает полную, круглую грудь.
Надеюсь, она не слишком привязана к этой одежде, потому что я собираюсь сорвать с нее ее. Я добираюсь до нее в два шага. Моя грудь прижимается к ее спине. Мне нравится, как она задыхается, когда я прикасаюсь к ней.
Неважно, сколько времени мы вместе, я не могу насытиться тем, как сильно хочу нагнуть ее и трахнуть до потери сознания.
Я посасываю мочку ее уха, и Эль наклоняется ко мне.
— Прошло уже некоторое время с последнего раза в зале. Что скажешь?
Она хихикает и качает головой, вставая.
Я смотрю в эти ярко-голубые глаза, а мои пальцы тянутся к ее шортам.
— Как насчет того, чтобы подарить мальчикам сестру?
Она наклоняется, прижимается губами к моей шее и шепчет:
— Уже.
Я отстраняюсь, изучая ее лицо.
— Правда?
— Я не знаю, будет ли это девочка, но, — она берет мою руку, и, как и каждый раз, слезы текут по ее щекам, когда она кладет мою ладонь на свой плоский живот, — мы беременны.
— Черт, — недоверчиво говорю я, а потом поднимаю ее на руки. Она визжит и смеется так радостно, что я чувствую себя самым счастливым человеком на свете.
Я был никем. У меня появилась эта женщина, и я стал кем-то.
— Мы должны отпраздновать, — она уже стягивает с меня футболку. Еще один плюс беременности Эль? Ей никогда не хватает меня.
— Чертовски верно, мы должны, — я протягиваю руку, чтобы выполнить свое обещание разорвать ее одежду.
— Я люблю тебя, Джулиан, — пробормотала она мне в шею.
— А я люблю тебя, Светлячок.
Я подтверждаю это, прижимаясь к ее губам своими жадными губами.
Удаленная сцена
После воссоединения
Джулиан берет меня за руку, ведя вверх по лестнице в нашу комнату.
Теперь это наша комната. Никто не сможет этого отнять.
Я не могу перестать смотреть — и пускать слюни — на его полуобнаженное тело. Его мускулы и татуировка воина напрягаются при каждом движении.
Моя жизнь была неполной без этого воина.
Джулиан останавливается перед дверью, и его рука замирает на дверной ручке. Темный взгляд падает на меня.
— Я не мог зайти в комнату все то