– Сайлас! А мы‑то думали, что с тобой приключилось.
Денди бросился на стул.
– Я не опоздал, моя дорогая Полли. Я был внизу, страдал за искусство.
Полли, глядя на меня, закатила глаза.
– Сайлас одевает Энтони Фроста, нашего ведущего актера. Сайлас, это мисс Дженнифер Уилкокс. Теперь она будет одевать Лилит Эриксон.
Он в ужасе повернулся ко мне.
– Не может быть! Она же просто копия того подлеца художника Грегори. Вы с ним близнецы?
– Нет, сэр.
– Что ж, я буду признателен, если будете напоминать вашего брата в другом отношении. Заберите, пожалуйста, эту актрису и увезите куда‑нибудь подальше!
Стало быть, дело не просто в воображении миссис Дайер; костюмеры Лилит не любили. Я ухватилась за возможность собрать кое‑какие сплетни для своего отчета.
– Почему же вам хочется избавиться от Лилит?
Миссис Неттлз качнула головой, предостерегая меня, но было поздно. Сайлас сделал глубокий вдох.
– Первый день репетиций, а она уже приглядывается к Энтони. Вы бы видели ее там, внизу, как она трогала его каждые пять секунд, висла у него на руке, будто играла любящую жену!
– Я думаю, – с запинкой произнесла миссис Неттлз, – что Лилит способна на большее, чем пытать счастье по этой части, Сайлас.
– Вы слишком хорошего мнения о ней. Вы же знаете, какие они, эти актрисы. Хлебом не корми, только дай испытать судьбу. Она их всех приручит. Нет, меня ей не провести. И такая‑то дилетантка будет играть главную роль в паре с бедным славным Энтони!
Я с интересом склонила голову набок.
– Значит, это Энтони Фрост будет играть Макбета? Какие у него костюмы?
Все умолкли. Лицо Сайласа приобрело красновато-коричневый оттенок, будто я произнесла непристойность.
– Мисс Уилкокс! Ни в коем случае не произносите этого!
– Не произносить чего? Что я сделала не так?
Миссис Неттлз неодобрительно поцокала языком.
– Ладно, Сайлас, будь помягче с бедной девочкой, она новенькая.
– Она сгубила всю постановку!
– Все не так плохо, – успокоила его миссис Неттлз. – Дело в том, что мы считаем плохой приметой произносить название этой пьесы в стенах театра, мисс Уилкокс. Будьте так добры, называйте ее «шотландской пьесой», пока находитесь в «Меркурии».
Мое замешательство, должно быть, отразилось у меня на лице.
– Но… почему?
– Это проклятье, – провозгласил Сайлас. – Пьеса проклята. Неужто вам и вправду невдомек, что вы только что натворили? Теперь на нас могут обрушиться несчастья всех мастей, которые выпустил на свободу ваш длинный язык!
Из моей памяти еще не изгладились воспоминания о «Докторе Фаусте». Возможно, именно это и произошло с Юджином Гривзом? Может быть, он умер в муках из-за того, что какой‑нибудь неосторожный костюмер брякнул название пьесы «Макбет»?
Не может такого быть.
– Я не… Я не верю в проклятья, – объявила я Сайласу настолько спокойно, насколько было в моих силах. – И если эта пьеса настолько опасна… почему ее продолжают ставить?
– Выйдите, – велел Сайлас.
Я смотрела на него, хлопая глазами. Он определенно не имел полномочий на то, чтобы увольнять меня за подобную мелочь.
– Что, простите?
– Выйдите из комнаты. На площадке три раза повернитесь вокруг себя, затем плюньте и поклянитесь самым дорогим. Постучитесь, чтобы зайти обратно. Это единственный способ остановить проклятье.
Он не мог говорить такое всерьез. Я засмеялась, но потом заметила, что все три пары глаз смотрят на меня выжидающе.
– Миссис Неттлз…
– Вам лучше сделать, как говорят, мисс Уилкокс.
Пылая от стыда, я отодвинула стул назад, вышла из комнаты и закрыла за собой дверь. Я почувствовала себя как провинившийся ребенок. По счастью, никого не оказалось рядом.
Что там сказал Сайлас? Повернуться три раза, плюнуть и поклясться? Я не могла себя заставить. Это выглядело так нелепо.
Я просто стояла перед дверью и прикидывала, сколько времени мог бы занять сей комический фарс. Люди не умирают только потому, что кто‑то произнес название пьесы!
В конце концов мне удалось справиться с одной частью ритуала. Я все же сумела дать клятву.
– Эти люди просто помешанные, – пробормотала я себе под нос и постучала в дверь гардеробной.
Глава 4
Мне не пришлось встретиться с Лилит в свой первый день. Репетиция продлилась на несколько часов дольше назначенного срока, и мне это показалось скорее благословением, чем проклятьем. В общем‑то я осталась довольна тем, как все прошло, и смогла честно ответить Филипу, примчавшемуся с фабрики с вопросом: «Ну, как ты, все благополучно?» По-видимому, он ожидал, что я буду истекать кровью, как доктор Фауст. Бедняжка такое пережил. Да и все мы.
После того как Грег забрал все наши деньги, мы были вынуждены перебраться в квартиру повыше – в мансардное помещение с наклонным потолком и пожелтевшими окнами.
В нашем жилище имелся один стол, три стула, всевозможные сундуки и заставленный глиняной посудой шкаф. Натянутая на куске шпагата простыня отделяла кровать Доркас от кроватей мальчиков. Я спала в пропахшем пылью мягком кресле. В углу, возле очага стоял умывальник с зеркалом. Уборная была общей на всех жильцов дома. Все было не настолько ужасно. У многих не было и того. Но теперь я смогу позволить себе жизнь куда лучшую, и не собиралась откладывать это в долгий ящик.
Что такое эта нелюбезность Оскара или суеверность Сайласа в конечном итоге? Я справлюсь со всем, что уготовано мне этим театром, даже с актрисой, которую боится миссис Дайер, коль скоро это позволит мне содержать семью.
Я постаралась напомнить себе об этой уверенности на следующий день возле гримерной Лилит Эриксон, где стояла, ожидая ее возвращения.
Кроме меня в коридоре никого не было, и меня поразило, что там стояла жуткая тишина, хотя во всем театре царило оживление. Стены были обиты темно-красной парчой, изрядно повыцветшей вокруг ламп. По правой стороне коридора тянулись потертые двери: на первой висела табличка с именем ведущего актера Энтони Фроста, нанесенным золотой краской, а на двери Лилит Эриксон не было ничего. Я предположила, что табличку с именем предыдущей актрисы главных ролей сняли и теперь ждали, как проявит себя Лилит, чтобы впоследствии написать на двери ее имя.
Мимо моих ног прошмыгнула мышь и исчезла в щели за плинтусом. Через несколько секунд в коридоре появилась кошка. Она плавно шествовала с высоко поднятым хвостом. Увидев меня, кошка мяукнула, сменила курс и потерлась о мои ноги.
– Здравствуй. – В тишине мой голос прозвучал неожиданно громко. Кошка снова мяукнула, я нагнулась и приласкала ее. Тут сзади до меня донесся еще какой‑то звук. Тихое постукивание. Моя рука замерла. – Киска, тут что,