Все стихло, а потом откуда‑то раздался низкий гортанный стон. Кошка зашипела и бросилась прочь.
Что‑то колотилось в дверь гримерной изнутри.
Я отскочила в сторону. Дверь тряслась. Какое‑то существо отчаянно скреблось и бросалось на деревянное полотно. У меня перед глазами мелькнул образ несчастного Юджина Гривза, корчившегося в предсмертных муках. В голове прозвучали слова Сайласа: «Теперь на нас могут обрушиться несчастья всех мастей, которые выпустил на свободу ваш длинный язык». Не может быть…
Но я принялась это делать: повернулась три раза, как он меня наставлял. Тут дверь гримерной распахнулась, и оттуда вырвалось что‑то темное и бесформенное. Я успела только вскрикнуть, а в следующий же миг оно сбило меня с ног, и я больно ударилась об пол. Что‑то мерзкое потекло мне на лицо. Я закрыла глаза.
– Эвридика! – по коридору загремел такой звучный голос, каким мог обладать только опытный актер. – Эвридика, прекрати! Сидеть.
Я открыла глаза. Надо мной нависало вытянутое лицо в облаке черных волос.
– Боже мой, – произнесло оно чуть удивленно. – Давайте-ка снова поставим вас на ноги.
Чувствуя себя ужасно глупо, я взялась за протянутую мне руку и поднялась с пола. Помогавшая мне женщина была высокой и гибкой, скорее с поразительной, нежели привлекательной наружностью и выдающимися чертами. Она показала на существо, в действительности оказавшееся обычным пуделем.
– Место, Эвридика. – Собака тут же послушалась и, поджав хвост, потрусила обратно в гримерную. Женщина покачала головой. – Даже подумать не могла, что она сможет открыть дверь. Боюсь, вам придется ее простить. Ужасные манеры.
Не слишком убедительное извинение.
– А разве не хозяин должен учить собаку манерам?
Она пошла следом за пуделем и, подняв бровь, села за трюмо.
– Полагаете, они у меня есть?
Значит, это была Лилит Эриксон. Вызывающая с первой секунды. Мне было ужасно досадно, что она увидела меня валяющейся в пыли. Это сразу поставило меня в невыгодное положение.
– Что ж, зато они есть у меня, – резко ответила я, отряхивая юбки. – Я Дженни Уилкокс, ваш новый костюмер. Рада познакомиться.
Лилит рассмеялась.
– Нет, вы совсем даже не рады! Плохую игру я вижу издалека. Бога ради, входите и прекратите эту пустую трату времени. Нам ведь обеим известно, что это брак по расчету.
В гримерной было как на кладбище. Повсюду цвели лилии: букеты и одиночные цветы, перевязанные лентой. Запах стоял удушающий. Эвридика на меня зарычала.
Лилит открыла эмалированную коробочку и бросила ей конфету, чтобы задобрить.
– Не беспокойтесь. Она опасна, только если я захочу.
Нахальная актриса была плоха уже сама по себе; а теперь мне придется воевать еще и с ее злобным питомцем. Вообще я любила собак, но эта была похожа на мистического Черного Шака из древних легенд. Могу поклясться, что она знала о том, что я пришла шпионить за ее хозяйкой.
– Мне не сказали, что у вас есть собака.
– С чего бы им говорить? Шеф только вчера дал мне выходной, чтобы я за ней съездила. – Она махнула коробочкой в мою сторону. – Мятный леденец?
Я покачала головой.
Из-за всех этих цветов в гримерной было тесно. Большую часть пространства занимали гардероб и большое зеркало. Также там имелись маленький диванчик и портняжный манекен, но они уже едва помещались.
– Так, значит, ты моя новая костюмерша, – продолжала Лилит. – По-видимому, мне нужен такой человек, хотя я всегда прекрасно справлялась сама. Обычно актриса сама выбирает себе помощницу, но миссис Дайер, как следовало ожидать, успела встрять первой. – Она многозначительно посмотрела на меня своими дымчатыми глазами. – Хм. Ты ведь ее маленькая протеже? Шеф двигает меня, а она двигает тебя, так что мы дебютируем вместе в качестве эксперимента. Как, ты сказала, тебя зовут?
– Дженни Уилкокс.
– Именно. У меня ужасная память на имена. Не обижайся, если я буду называть тебя как‑нибудь на свой лад.
Я стиснула зубы.
– Вы и в пьесах так поступаете? Называете на свой лад?
Я ожидала увидеть ее свирепый взгляд, однако она снова рассмеялась.
– Нет-нет. Полагаю, в этом‑то вся проблема и заключается. Моя голова забита сценариями, и там не остается места ни на что другое. – Свет газовых светильников вдруг сделался слабее, а затем снова вспыхнул ярче. Лилит раздраженно цокнула языком и положила в рот мятную конфету. – С ними постоянно такое творится. Поговори с кем‑нибудь, чтобы починили.
Входит ли это в мои обязанности? Я вынула из кармана мерную ленту.
– Вообще‑то я здесь для того, чтобы подгонять костюмы вам по фигуре.
У нее на лице промелькнула паника.
– Ох уж эти подлые костюмеры. Уже успели тебя просветить, что надо делать. У них же есть мои мерки.
– Им уже больше года. – Я сделала несколько шагов вперед и встала позади ее стула. – Они меняются. В особенности если вы едите много конфет, – многозначительно добавила я.
Лилит захлопала своими изящными руками.
– Браво! Я понимаю, что сделала миссис Дайер. Она услышала, что у меня начинается сенная лихорадка от кошек, и поселила одну ко мне в костюмерную.
Значит, она знала, что миссис Дайер настроена против нее; она не дура. Вероятно, Лилит в долгу не останется.
– У вас сенная лихорадка от кошек? И как же вы тут находитесь, когда вокруг столько мышеловов? Я только что видела кошку в коридоре.
– Все не так страшно; я могу находиться с ними в помещении театра. Но это станет проблемой, если эти противные создания будут заходить сюда и лазать по моим вещам. – Лилит кивнула на цветы. – При помощи Эвридики и лилий я не даю им сюда проникать. Теперь и с твоей помощью тоже.
Я посмотрела на отражение Лилит в тройном зеркале. Ее внешность и впрямь могла очаровать. Она идеально подходила на роль леди Макбет; на нее хотелось смотреть, узнавать, что она сделает дальше.
– Что ж, постараюсь, чтобы кошки не подходили к вашим костюмам, – пообещала я. – Но сначала вы должны позволить мне снять с вас мерки.
Лилит сжала губы, посасывая леденец.
– Вот ведь зануда! Неужели нельзя оставить меня в покое хоть на секунду? Хорошенький прием по возвращении домой. Лучше бы я осталась в Саутенде.
– Едва ли можно назвать обременительным снятие мерок, мисс Эриксон. Просто постойте вот здесь, а я все сделаю.
Она неохотно отодвинула стул назад.
– Вижу, покоя мне не видать, пока ты не добьешься своего. Что за проклятая неделя. Сначала я узнаю о том, что умер Юджин Гривз, а потом оказываюсь во власти мучительницы-костюмерши.
При упоминании Гривза я содрогнулась.
– Он был вашим другом? Этот несчастный актер?
Лилит повернулась на стуле и склонила свою темную