А потом, для финала, я сбавил темп и перешел к «Come As You Are» Нирваны. Это уже из разряда шалости. Мелодия — простая, гипнотическая, с этим характерным гитарным риффом, который в 1991-м взорвет мир, а здесь, в Зареченске 1983-го, звучала как послание из космоса. Я пел низко, почти шепотом, позволяя словам цепляться за воздух:
— «Come as you are, as you were, as I want you to be…»
Гитара отзывалась, как живая, и я чувствовал, как парк вокруг исчезает — остались только я, струны и Метель, чьи глаза горели в отблесках костра.
Когда последняя нота растворилась в ночи, наступила гробовая тишина. Я поднял глаза. Неформалы смотрели на меня, как на пришельца. Гитарист, тот самый, что сунул мне инструмент, стоял с открытым ртом. Девушка в бусах, замерла с бутылкой «Байкала» в руке. Даже костер, кажется, притих.
А потом кто-то хлопнул. Один раз, неуверенно. За ним — другой, третий. И вдруг весь парк взорвался аплодисментами, свистом, криками.
— Вот это да! — выкрикнул кто-то.
— Где ты такое взял? — спросил другой.
— Александр, это было… невероятно! — воскликнула Метель. — Откуда ты знаешь такие песни?
Я только усмехнулся, возвращая гитару гитаристу. Тот взял ее, все еще ошарашенный, глядя на инструмент, словно не веря, что он на такое способен. Пробормотал:
— Ну, брат, ты дал… Это что, сам сочинил?
— Не совсем, — ответил я уклончиво. — Слышал где-то.
Толпа загудела, кто-то потянулся за гитарой, чтобы попробовать повторить. Несколько парней начали обсуждать какие именно аккорды я ставил. Не сразу внимание с меня перешло на другие темы для обсуждения.
— Выпьешь? — предложила мне Метель, когда двухлитровая банка с чем-то красноватым перешла в ее руки. — На, выпей.
Я взял банку, понюхал. Какое-то дешевое вино. Пригубил только чтобы уважить. Передал обратно Метели. Та посмотрела на меня с хитрой улыбкой, тоже сделала глоток.
— Метель, ты слышала, новый альбом Pink Floyd вышел, — сказал Рыжий, закуривая. — Ты бы сказала своему папаше, чтобы он из-за границы привез пластинку? Что ему стоит?
— Вот сам и скажи! — огрызнулась та, возвращая банку.
— Ну чего ты? Твой же отец может привести, часто за границу мотается. Там, говорят, на этом альбоме они про Брежнева поют!
— Да хоть про Сталина! Ничего я просить не буду! — рявкнула Метель.
Я задумался. Ага, отец у Метели какой-то не простой. Простых часто за границу не отправляют. С учетом поведения девушки, ее показательной наглости и отсутствия страха выходило, что отец работает где-то по партийной линии. Может, дипломат?
— Ну Метель… — продолжал упрашивать гитарист. — Ну попроси! Все-таки не кто-то, а Pink Floyd!
— Рыжий, да тебе такое даже слушать нельзя! — произнес кто-то из толпы.
— Это еще почему?
— Ты из простой семьи, тебя тут под ручки возьмут! Такие альбомы только избранные могут слушать! Навроде нашей Метели!
Раздался дружеский смех. И только Рыжий надулся от обиды.
Я хотел было откланяться и уйти домой, уже было поздно, а я чертовски устал, но Метель, словно почувствовал мои намерения, прильнула ко мне.
— Ты что-то рано собрался, — шепнула она таинственно, словно гипнотизируя.
И, поймав мой взгляд, прильнула губами и крепко поцеловала.
Глава 9
— Пошли, — позвала Метель. — Проводишь меня. А то с этими… уже надоело!
Обернувшись, девчонка окинула компанию уничижительным взглядом и помахала рукой:
— Чао, бамбини!
Махнула.
Взяла меня под руку.
Повела…
Вот так вот, запросто. Да уж, похоже, эта девочка делала все, что ей хотелось, без всякой оглядки на хоть какие-то правила.
— Вообще-то, не бамбини, а рагацци! — улыбнулся я. — Ну, парни, ребята.
— Ты итальянский знаешь? — Метель округлила глаза. — Удивил второй раз. Первый — с песнями.
— Нет, не знаю. Просто у Челентано была пластиночка. А там песня — Чао, рагацци, чао!
Я сейчас думал об одном, как бы поскорее отделаться от её общества. Заниматься сексом с этой взбалмошной девчонкой мне, честно говоря, не очень-то и хотелось. Как-то неправильно все это… Ишь ты, захотела и повела! Как раба.
Да еще и Наташа… Как-то это все…
— О девчонке своей вспомнил? — скосила глаза Метель.
Я молча кивнул. Может, отстанет, наконец?
Девушка неожиданно громко рассмеялась. Редкие прохожие удивлённо оборачивались. Только вот смех показался мне каким-то фальшивым и невеселым.
— Не бойся, дурачок, — сочувственно произнесла она. — В постель я тебя не потащу. Месячные!
Месячные…
То-то она такая… на всех бросается.
— Так… посидим, поболтаем… Отец за границей, маман в Москве гостит. А домработница вечером не приходит.
Однако, семейка! Отец — за границей! Еще и домработница… Прям любопытство взыграло.
— А ты далеко живешь?
— Я-то? На Маяковского… Ну, знаешь, где ЗАГС. Дом с лоджиями.
Еще бы не знать! Самый престижный домик в городе. Там первый секретарь райкома живет, директор гастронома «Центральный», еще какие-то шишки…
— Так нам на остановку тогда! — я оглянулся на подъехавший троллейбус. — Бежим!
— Вот еще! — презрительно хмыкнул девчонка. — За троллейбусами бегать? Поймай лучше такси!
— Такси?
— Да я заплачу, не парься!
Ну, как знаешь… Такси, так такси.
Завидев бежевую, с шашечками, «Волгу», я выскочил на край тротуара и замахал рукою.
Напрасные хлопоты! Автомобиль с шумом промчался мимо.
Позади послышался смех:
— Ну, ты так до ночи ловить будешь!
— Так он, может, с клиентом… — я, между прочим, обиделся, но, виду не подал.
Показалось еще одно такси. Светло-голубая «Волга». Сойдя с тротуара, Метель подбоченилась и, картинно выставив вперед ножку, протянула руку. Завизжали тормоза. Водитель, сдал назад, распахнул дверцу:
— Вам, куда девушка?
— Маяковского, сорок, — с улыбкой произнесла она и оглянулась. — Ну, что рот раскрыл? Садись уже.
Мы сели на заднее сиденье. Метель склонила голову мне на плечо и положила руку на колено. Заигрывает? А говорила, что месячные! Впрочем, наверное, просто устала. Хотя…
— На, заплатишь, — шепнула она, протягивая трояк.
— Приехали, красотуля! — затормозив у ЗАГСа, обернулся водитель.
Я