— А! Так вы хотите меня допросить?
— Не сразу. Сначала предварительно поговорить. Вы где обычно обедаете?
Я задумался, но Зверев, не дожидаясь ответа, предложил встретиться через полчасика в пышечной на Комсомола.
— Это от вашей редакции недалеко, знаете?
Да уж знаю…
Пышечная на улице Комсомола была большая, просторная, вот только пышки там бывали редко. В основном кормили рыбным пельменями и молочными сосисками с пюре. Еще в ассортименте имелся ужасный кофе, с молоком и пенками, раздатчица разливала его черпаком из большого чана. Зато народу там почти никогда не было, одни командировочные.
Ровно через полчаса я вошел в пышечную, прихватив с собой мамины колеты. Сидевший за угловым столом следователь, привстал и помахал рукой. Серый не модный пиджак, такие же брюки, неброская рубашка с темно-синим галстуком. В этот раз Зверев не выглядел франтом.
— Еще раз здравствуйте, Александр, — Константин Сергеевич протянул руку.
Я пожал и вздрогнул, словно от удара током! Это рукопожатие, быстрое, крепкое… В будущей моей жизни, в девяностые, зампрокурора области Зверев, человек хваткий, жесткий и не боящийся никого, так здоровался. Именно он как-то «приземлил» бандита Гребенюка. Нет! Подлостей такой человек делать не будет!
— Пообедаем, Александр…
— Можно просто Саша.
— Заодно поговорим…
Я прошел на раздачу, взяв пюре с минтаем, кусочек ржаного хлеба и компот. Заплатив, вернулся с подносом за стол. Улыбнулся, вытащил из сумки мамины котлеты, развернул:
— Угощайтесь, товарищ капитан!
— Ну-у, что ж так официально? Можно проще, Константин Сергеевич!
Улыбнувшись, следователь начал разговор…
Да, Лена добилась своего! По факту аварии, в отношении неустановленного лица, возбудили-таки уголовное дело, пока по признакам состава преступления, предусмотренного статьей 109-й УК РСФСР «причинение умышленного менее тяжкого телесного повреждения, которое не является опасным для жизни, но привело к длительному расстройству здоровья», или попросту — «менее тяжкие». «Тяжкие» указывались в предыдущей статье — 108-й. Как пояснил Зверев, возбуждать сразу покушение на убийство (статья 102-я через 30-ю) не стали — это подследственность прокуратуры, а там копаться в поисках улик не любили. Зато очень любили брать уже почти полностью расследованные и переквалифицированные дела.
— Мы пока расследуем сто девятую, — облизав ложку, еще раз объяснил следователь. — Но, если будет установлена сто вторая и лицо, передаем в прокуратуру. Без лица они не возьмут. Глухарь никому не нужен. Ну, в общем, тут свои хитрости… Давай ближе к делу! Значит, говоришь, Гога? Давай подробненько…
Я рассказал все, как можно более подробно, и даже припомнил мой разговор с Алексеем о председателе, теперь уже бывшем.
— Так, так… ага… — внимательно слушая, Зверев время от времени делал пометки в блокноте. — Значит, ты предполагаешь, что Квашниным руководил Евшаков?
— Кем руководил? — не понял я.
— Квашнин, Игорь… Ну, Гога!
— А-а-а… Да, именно так и предполагаю! Я даже видел, как…
Пока беседовали, забыли про еду. Пюре, и котлеты остыли, но мы их всё-таки съели.
— Вкусные! — оценил Константин Сергеевич. — Домашние, поди?
— Мама готовила.
— Очень вкусно!
Мы расстались здесь же, на Комсомола, на углу. Зверев пошел к автобусной остановке, а я отправился в редакцию. Мимо пронёсся серо-голубой «Москвич» с заляпанными грязью номерами. Кто сидел за рулем, я не успел рассмотреть, просто вовремя не обратил внимания. Гога? А черт его… Машина похожа, но, мало ли в городе таких «Москвичей»?
* * *
В шесть часов вечера я пришел в заброшенный парк на Пролетарской. Было прохладно пасмурно, но без дождя. Шуршали под ногами опавшие листья. За кустами горел костерок. Вокруг сидела компания, все те же лица. Гуляла по рукам початая бутылка дешевого крепленого вина, кажется, «Яблочное», Леннон-Виталик лениво перебирал струны гитары и пытался петь «Роллингов»:
— Гу-уд дэй, ру-уби тьюздей…
Выходило не очень.
Я подошел, поздоровался, присел на брошенный у костра рубероид.
— Гу-уд дэй… — не переставая петь, Леннон тряхнул хайром.
Маринки видно не было. Опаздывала. Или, точнее сказать, задерживалась, все-таки девушка, хоть и та еще змея!
— Хорошая песня! — протягивая бутылку, доверительно шепнула мне девчонка в красном свитере и голубой болоньевой курточке, какие бесплатно выдавали всем учащимся ПТУ. Вообще, им много чего бесплатно выдавали… Правда, мало кто все это ценил!
Кто-то закурил.
Леннон затянул «Леди Джейн».
— Крутая песня! — снова похвалила девчоночка.
Похвасталась:
— У меня пластинка такая есть! Маленькая.
Пластиночка такая была у многих. Маленькая, миньон, с записями далеких шестидесятых. Так и подписана «Роллинг стоунз», по-русски. Всего четыре древние песни… Зато какие! «Леди Джейн», «Рубиновый вторник», «А слезы капали»… И моя любимая — «Окрась это черным», «Point it black»!
— Ты Метель не видела?
— Нет, не приходила еще, — и, увидев её добавила. — А! Вон!
Я и сам уже заметил мелькнувшую за кустами куртку и знакомый растянутый свитер. Метель!
Подойдя, девчонка помахала рукой. Уселась, не перебивая песни. Искоса взглянула на меня и нехорошо улыбнулась. Та самая улыбочка, хитрая, кошачья…
Когда Леннон закончил терзать гитару, я встал, подошел:
— Виталий, тебе тут Колька Шмыгин кое-что передал, — я протянул фотографию.
— А, братан, спасибо…
Положив гитару в траву, парень поспешно спрятал фотку в карман.
— Леннон! «АББу» сбацай! — попросил кто-то. — Ты же «Мани-Мани» знаешь. А мы потом за бухлом. А, народ? Скинемся?
Метель поднялась на ноги, усмехнулась, и подошла ко мне:
— Прогуляемся…
Я молча кивнул.
Мы прошли мимо заросшего ряской пруда, мимо старого клена, еще пылавшего багровой листвой. Дальше уже и идти-то было некуда, показалась ограда, за которой виднелась Пролетарская улица, люди, машины.
И среди них темно-бордовая «Волга». Та самая! Нет, номера уже были другие, но я узнал. Черт!
Метель перехватила мой взгляд и хищно сжала губы! Прошептала про себя, этак, с ненавистью:
— Ну, папаша, ну, сволочь. Теперь все я-асно.
— Кто сволочь? Я?
— Так! — сузила глаза девчонка. — Ты мне, кажется, еще одно желание должен, не забыл?
— Да нет, не забыл.
Я напрягся, интересно, какую пакость она придумала на этот раз? Что попросит?
— Хорошо, что не забыл. Пошли!
Мы пролезли сквозь дыру в ограде и оказались на улице почти напротив той самой «Волги»!
— Возьми меня под руку! — оглянувшись, властно приказала Метель. — Теперь поцелуй в щечку. Просто чмокни, ага!
Ну, что же, пришлось.
— Проводи меня. Хотя, нет. Уже не надо!
Девчонка махнула рукой