От этих мыслей Лена едва не застонала в голос, еле удержалась.
Тут водитель вспомнил о ней и спросил Медведя:
— Как там она — не очухалась?
— Да нет, в отключке…
— Зря мы ее не связали…
— Вот еще, возиться с ней! Никуда она не денется, я за ней слежу, и двери заблокированы…
Машину снова тряхнуло на ухабе.
Медведь качнулся, еще сильнее прижав Лену.
Вдруг она почувствовала бедром что-то твердое.
Тоже, что ли, пружины вылезли, как в том кресле?
Лена снова ощутила, что события повторяются, как музыка на испорченной пластинке.
Она незаметно опустила руку, ощупала сиденье.
Там, в щели между сиденьем и спинкой, она обнаружила отвертку.
Обычную небольшую отвертку. Как уж она там оказалась — кто знает?
На всякий случай Лена зажала ее в руке — мало ли, пригодится… может быть, удастся открыть этой отверткой дверь…
Вдруг машина поехала медленнее.
Водитель неуверенно проговорил:
— Вроде здесь должен быть поворот к мельнице…
— Там еще такой камень большой! — проворчал Медведь.
— Точно, камень… но только я его не вижу… ох, не застрять бы в темноте! Не проехали ли мы тот поворот? Ты бы вышел, посмотрел, что там…
— Вот еще! — недовольно фыркнул Медведь.
— А что — лучше будет, если мы тут в глубокую яму колесом попадем и застрянем до утра? Что потом с ней делать? — Он неопределенно мотнул головой в сторону Лены, которая усиленно делала вид, что она не пришла в себя.
— Ладно, выйду… — Медведь тяжело вздохнул, открыл дверцу со своей стороны, выбрался из машины и побрел в темноту.
Вскоре он появился в свете фар.
Он пятился, размахивая руками:
— Давай, поезжай за мной на самой малой… там, впереди, тот самый камень! От него дорога к мельнице начинается!
«К мельнице, — мысленно повторила за ним Лена. — Они везут меня туда, чтобы убить. Если я хочу остаться в живых, сейчас — последний случай… самый последний… другого не будет…»
Она тихонько потянулась к дверце, ухватилась за ручку — и тут водитель повернулся к ней:
— Ты это куда собралась?
И тут Лена от страха и безысходности, совершенно инстинктивно ударила водителя.
Она ударила его в ухо рукой, в которой все еще сжимала отвертку…
Тонкое лезвие отвертки неожиданно глубоко вошло в ухо бандита.
Его глаза округлились — и тут же погасли, словно в них что-то выключили. Водитель захрипел и повалился на переднее сиденье. Из уха капало что-то черное.
«Я его убила, — подумала Лена холодно и отстраненно, как будто речь шла о ком-то совсем другом. — Надо же, успела… Ну да, тренер же все время повторял, что у меня отличная реакция…»
Медведь все еще пятился в резком свете фар, нелепо размахивая руками.
Он был ослеплен фарами и, разумеется, не видел, что произошло в машине.
— Поворачивай, поворачивай налево! — выкрикнул он. — Там дорога начинается… а здесь как раз тот камень!
Действительно, за его спиной возвышался в свете фар огромный замшелый валун.
Машина двигалась прямо на этот валун, точнее — на Медведя, который стоял между капотом и камнем.
Лена инстинктивно перегнулась через переднее сиденье и схватилась за руль, чтобы избежать столкновения…
Но рука скользнула, и машина повернула не налево, а направо и вдруг скакнула вперед, видимо, колесо попало в какую-то выбоину.
— Ты куда?! — в панике вскрикнул Медведь и попытался отскочить в сторону…
Да куда ему с такой тушей…
Он и повернуться не успел, когда по непонятной причине машина прибавила скорость, рванулась… и припечатала Медведя к огромному валуну.
Он утробно охнул, глаза вылезли из орбит…
И наступила тишина.
«И этого я тоже убила», — отстраненно подумала Лена.
И тут на нее накатил жуткий, дикий страх. Это ужасно — оказаться в лесу с двумя трупами. Она почувствовала, что еще совсем немного — и она просто рассыплется на мелкие части, да что там — просто распылится на атомы.
Инстинкт подсказывал ей бежать отсюда без оглядки, оказаться как можно дальше от этих покойников, только тогда можно сохранить остатки разума. А иначе лучше просто пойти и утопиться в этом омуте, который никак не найти.
Дрожащими руками она тронула ручку, дверца открылась, и Лена вывалилась прямо на дорогу, заросшую сорняками. На четвереньках она обогнула машину, стараясь не смотреть в сторону толстого типа, который теперь совсем не походил на медведя.
Мотор машины заглох, и в гробовой тишине слышно было, как что-то капает. Что это — бензин? Масло? Кровь?
Показалось ей или нет, что толстый парень чуть шевельнулся?
Больше Лена не могла выдержать, она бросилась в лес и побежала, не разбирая дороги.
Лена шла и шла, инстинктивно пытаясь уйти как можно дальше от разбитой машины и двух трупов. Она едва различала в предрассветной темноте дорогу. То есть уже не дорогу, а широкую тропу… да уже и не тропу, а жалкую, едва различимую в темноте тропинку…
Когда же, думала она, когда же наконец кончится эта бездонная, ужасная, невыносимая ночь?
Казалось бы, давно пора рассвести, но становилось только темнее и темнее…
Ну да, говорят же, что самая глубокая тьма перед рассветом.
Значит, скоро рассвет должен наступить?
Утешая себя этими сомнительными соображениями, Лена шла все дальше и дальше…
И вдруг она поняла, что не различает перед собой то жалкое подобие дороги, по которому до сих пор шла.
Она остановилась, огляделась — и поняла, что не видит дороги или хотя бы тропинки, не потому, что в лесу стало еще темнее, а потому, что этой дороги просто нет.
Уже какое-то время она идет просто по лесу…
Она метнулась в сторону, потом в другую, безуспешно пытаясь найти тропинку. Сердце колотилось, в ушах глухо бухало, как будто там забивали сваи.
Из темноты выступил еще более темный силуэт — какого-то огромного зверя или монстра, сказочного чудовища…
Она в ужасе попятилась…
Но разглядела, что это — вывороченный из земли корень поваленного дерева.
Так, главное, не паниковать!
Паника — самое губительное, что только может быть в ее положении…
Лена остановилась, перевела дыхание, постаралась успокоиться, затем повернулась на сто восемьдесят градусов и пошла в обратную сторону — туда, откуда только что пришла.
Ведь до сих пор она шла по вполне различимой тропе — значит, если пойти назад, она должна найти то место, где она эту тропу потеряла, и снова вернуться на нее…
Теперь она