— Это блики! Плохая фотография, тёплый свет — холодные тона светлеют. Неважно! Платье тут, а её нет.
Кажется, дознаватель начал слышать меня. Тогда я перешёл ко второй жертве, к девушке, как две капли воды похожей на первую.
— Связь? — спросил Николаевич, словно прочитав мои мысли.
Я запустил интерфейс, прогоняя данные. И нашёл.
— Вот! Вторая жила рядом с медицинским училищем, где училась первая. Жених встречал свою невесту каждый день и наверняка заприметил жертву ещё тогда. Он не искал её, он уже знал.
Я посмотрел Николаевичу прямо в глаза.
— Он не мстил. Он коллекционировал. Первая — оригинал. Вторая — её отражение, найденное ещё при жизни первой жертвы. А остальные — лишь отголоски той красоты, которой маньяку больше не отыскать.
В кабинете повисла гробовая тишина, которую нарушил стук в дверь.
— Алексей Николаевич, завтракать будете? — в комнату заглянул белобрысый паренёк.
Мой желудок предательски заурчал.
Спустя два часа мы закончили. Улики были косвенными, но дознавателю их явно хватило чтобы санкционировать обыск. Я сидел, довольно потирая руки, и ждал свободы.
— Ну что? — дознаватель вытер пальцы о грязную тряпку. — В карцер?
— В карцер? — я не понял.
— А куда? В общую камеру? Там тебе горло ночью перережут. А ты мне ещё нужен.
— Зачем? — во мне всё похолодело.
— Ты сейчас поднял дело, которое мы собирались замять как нераскрытое. Если начнём движуху, то нужно будет кого-то посадить, — Николаевич отложил тряпку и пристально посмотрел на меня. — Понимаешь? Либо мы находим убийцу, либо обвиним во всём тебя.
Воцарилось напряжённое молчание. Я почувствовал, как по спине пробежал холодок.
— Меня? Но на каком основании?
— На каком? — усмехнулся дознаватель. — Ты идеально подходишь на роль подставной фигуры. Пришёл из ниоткуда, о деле знаешь больше моего. Кто усомнится, если мы объявим, что ты его подражатель? Твои «гениальные догадки» легко представить как знания инсайдера.
Он встал и прошёлся по кабинету.
— Либо помогаешь мне довести это дело до конца, и мы находим настоящего преступника, либо за решётку отправишься ты. Как говорится, третьего не дано.
Твою ж мать! То, что я считал спасением, может запросто меня убить. Я почесал висок, и окно интерфейса тут же всплыло перед глазами. Раздражённо стукнул себя по голове, привлекая тем самым пристальные взгляды стражников.
Кажется, я рискую получить репутацию местного дурачка, если буду и дальше тыкать пальцем у виска.
А вот Николаевич после плотного завтрака откинулся на спинку стула и достал из кармана самокрутку.
— Будешь? — предложил он, протягивая пачку.
Я отказался. Никогда не понимал тяги к этой вредной привычке. Даже сам запах вызывал во мне брезгливое отвращение.
А офицер поднёс к самокрутке палец и лёгким хлопком вызвал слабый огонёк, от которого и прикурил. Струйка сизого дыма заструилась под потолок.
Я невольно засмотрелся, наблюдая за этим простым жестом. То, что здесь считалось нормой, для меня было чем-то из ряда вон выходящим.
— Что, немаг, — заметив мой восхищённый взгляд, произнёс дознаватель, — нравится?
Слово «немаг» прозвучало из его уст как пощёчина. Я почувствовал, что внутри поднимается злоба. Для офицера я был ущербным, лишённым дара, который имел даже обычный стражник. Обезьяна, пропустившая ступень эволюции.
Я молчал, пытаясь проанализировать его действия, а дознаватель, будто хвастаясь, повернулся ко мне лицом и поднял указательный палец. Огонёк послушно плясал на самом кончике, то разгораясь сильнее, то постепенно стихая.
— Видишь это? — спросил он, выпуская новую струйку дыма под потолок. — Это то, что делает меня ценным гражданином нашей необъятной страны.
Присмотревшись, я вдруг заметил на его запястье татуировку размером не больше спичечного коробка. Витиеватый рисунок напоминал руны, закрученные в хитроумную спираль. И в момент, когда огонёк на пальце достигал пика, татуировка слабо вспыхивала синим светом.
Не знаю зачем, но я активировал интерфейс, пытаясь уловить энергию, которой пользовался дознаватель. Похожую татуировку я видел и на запястье Лиски, прежде чем она использовала магию. И на стволе ружья долговязого, когда только попал в этот мир.
Тем временем Николаевич продолжал говорить, пытаясь донести до меня свою великую мысль:
— Это не просто дар, это знак: каждый, кто носит такую метку, служит во благо государства. Мы — батарейки в огромной машине, которая не даёт тьме поглотить мир. А вы, немаги… — он потушил огонёк, и татуировка погасла, — вы лишь потребляете свет, который защищаем мы.
Злость продолжала накапливаться в груди, но я, как мог, сдерживал порыв, надеясь не свернуть шею офицера прямо здесь, в кабинете.
[Выучена новая руна заклинания «Искра»]
Всплыло сообщение, отвлекая меня от мрачных мыслей. Я замер. Мозг тестировщика, привыкший анализировать, уже бессознательно раскладывал данные на составляющие: жест — концепция, щелчок — форма, а источник энергии — эта проклятая татуировка.
Мне не хватало знаний. Откуда люди этого мира берут энергию? Как делают татуировки? Сколько времени уходит на изучение той или иной магии? Всё это для меня оставалось загадкой, и вряд ли Николаевич захочет рассказать об этом.
Моё молчание дознаватель принял за покорность и окончательную капитуляцию. Он снисходительно хмыкнул, делая новую затяжку:
— Вот и хорошо, что понимаешь своё место. Не в твоих силах постичь такие вещи.
Я опустил взгляд, делая вид, что он абсолютно прав, но внутри уже строил планы. Этот мир только что перестал быть магической загадкой. Он превратился для меня в игровую систему. А системы созданы для того, чтобы их взламывать.
Глава 3
— Да, и ещё кое-что, — обернувшись уже в дверях, бросил я дознавателю. — При обыске ищите вещи других жертв. Если он оставил платье, то наверняка хранит и другие «сувениры» на память, чтобы пересматривать и наслаждаться воспоминаниями о преступлениях.
Николаевич замер, стоя у окна, его спина напряглась. Мужчина медленно обернулся, взгляд был тяжёлым и оценивающим, но не раздражительным.
Дверь за моей спиной захлопнулась, и в лицо ударил запах плесени и пота. Меня снова повели по тёмным коридорам, то и дело подгоняя.
— Я уж думал, Николаевич смягчится, и ты отделаешься камерой, — с непонятным сожалением произнёс конвоир.
Я лишь пожал плечами, насколько позволяли раны на спине.
— Видимо, моё обаяние не сработало.
— Не в этом дело, — понизив голос, возразил он. — Начальство не жалует,