— Что... что со мной? — голос хриплый, горло пересохло. — Как долго я здесь?
— Вы упали в обморок около трёх часов назад, — отвечает медсестра, записывая что-то в бумагах. — Вас привезла скорая из какой-то танцевальной студии. Сейчас ваше состояние стабильное, но вам нужен покой.
Три часа. Я провалялась без сознания три часа.
— А... а ребёнок? — шепчу я, и рука снова прижимается к животу. — С ним всё в порядке?
Медсестра поднимает взгляд на меня, и в её глазах мелькает что-то… удивление? Сочувствие?
— Врач скоро придёт и всё расскажет, — говорит она уклончиво. — Анализы ещё не все готовы. Вам нужно отдохнуть, не волноваться. Стресс сейчас противопоказан.
Стресс. Как не волноваться, когда не знаешь, жив ли твой ребёнок?
— Но скажите хоть что-нибудь, — прошу я, и голос срывается. — Пожалуйста. Я должна знать.
Медсестра смотрит на меня долгим взглядом, потом вздыхает:
— Сердцебиение плода есть. Это всё, что я могу сказать. Остальное только врач.
Сердцебиение есть. Мой малыш жив. Слёзы облегчения текут по щекам, я даже не пытаюсь их сдержать.
— Спасибо, — шепчу я. — Спасибо вам.
— Отдыхайте, — говорит медсестра мягче. — Не вставайте с кровати, если нужно что-то, то нажмите кнопку вызова. Врач скоро придёт.
Она уходит, закрывая за собой дверь. Я остаюсь одна в тишине больничной палаты, и только тогда по щекам текут слезы.
Закрываю глаза, пытаясь успокоиться. Дыши, Камилла. Просто дыши. Ради малыша. Ради этой крохотной жизни, которая зависит от тебя.
Время тянется мучительно медленно. Смотрю на часы на стене, стрелки словно замерли. Каждая минута кажется часом.
Наконец дверь снова открывается. Входит женщина лет сорока пяти в белом халате, с папкой под мышкой, очки на цепочке. Лицо строгое, но не жёсткое. Врач.
— Камилла Магомедова? — спрашивает она, подходя к кровати.
— Да, — отвечаю я, пытаясь сесть.
— Лежите-лежите, укладывает меня обратно.— Я Саида Ахмедовна, акушер-гинеколог, — представляется она, садясь на стул рядом с кроватью. — Как вы себя чувствуете?
— Слабо, — честно отвечаю я. — Но... с ребёнком всё в порядке?
Врач открывает папку, просматривает бумаги. Молчание длится вечность.
— Вы беременны, — говорит она наконец, поднимая на меня глаза. — Срок — восемь недель.
Восемь недель. Такой крошечный срок, а уже столько всего произошло.
— Я знаю, — шепчу я. — Я знаю, что беременна. Но скажите... малыш жив?
— Да, — кивает Саида Ахмедовна. — Сердцебиение плода определяется, развитие соответствует сроку. Но, — она делает паузу, и моё сердце замирает, — у вас угроза выкидыша.
Слова обрушиваются как ледяная вода.
— Что? — выдыхаю я. — Как... почему?
— Несколько факторов, — врач снова смотрит в бумаги. — Во-первых, сильный стресс. Ваш организм находится в состоянии постоянного напряжения, это видно по всем показателям. Во-вторых, старая травма ноги, у вас было нарушение кровообращения в области таза, это осложняет беременность. В-третьих, физические нагрузки. Вы работаете преподавателем танцев?
— Да, — киваю я. — Но я не танцевала сама, только показывала детям...
— Даже этого сейчас много, — перебивает она. — Камилла, вы понимаете серьёзность ситуации? Если не будете соблюдать покой, есть реальный риск потерять ребёнка. Особенно в первом триместре, который самый опасный.
Потерять ребёнка. Слова эхом отдаются в голове. Потерять то единственное, что у меня осталось.
— Что мне нужно делать? — спрашиваю я, сжимая простыню пальцами. — Скажите, и я сделаю всё.
Саида Ахмедовна откладывает папку, снимает очки, смотрит на меня серьёзно:
— Постельный режим минимум две недели. Никаких нагрузок, никакой работы. Полный покой. Специальные витамины для беременных с повышенным содержанием прогестерона и магния. Регулярное наблюдение, УЗИ каждую неделю в первый месяц. Возможно, потребуется стационарное лечение.
С каждым словом моё сердце сжимается всё сильнее. Две недели без работы, значит, без денег. Дорогие витамины. Регулярные УЗИ. Возможная госпитализация. Откуда я возьму на всё это деньги?
— Сколько... сколько это будет стоить? — спрашиваю я тихо.
Врач называет сумму, и я бледнею. Это больше, чем моя зарплата за два месяца в студии. А если понадобится госпитализация...
— У вас есть муж? — спрашивает Саида Ахмедовна. — Отец ребёнка должен знать о ситуации и помогать финансово. Беременность это ответственность обоих родителей.
Муж. У меня нет мужа. Есть бывший муж, который строит семью с другой женщиной.
— Я разведена, — говорю я, глядя в пол. — Недавно. Отец ребёнка... он не знает о беременности.
— Не знает? — врач поднимает брови. — Камилла, это его ребёнок тоже. Он обязан...
— Нет, — перебиваю я резко. — Он не должен узнать. Никогда. Это мой ребёнок. Только мой.
Саида Ахмедовна смотрит на меня долго, изучающе. Потом вздыхает:
— Это ваше решение. Но вы понимаете, в какое положение себя ставите? Без финансовой поддержки, без семьи, с угрозой выкидыша... Вы готовы к этому?
Готова ли я? Не знаю. Но выбора нет.
— Я справлюсь, — говорю я, хотя сама не уверена. — Как-нибудь справлюсь.
— Хорошо, — врач встаёт, берёт папку. — Тогда я выпишу вам направление на УЗИ. Его нужно сделать завтра утром, чтобы оценить состояние плода более детально. А пока вы останетесь под присмотром здесь.
— Хорошо, — киваю я. — Я все сделаю.
— И Камилла, — она останавливается у двери, оборачивается, — берегите себя. Ради ребёнка. Стресс ваш главный враг сейчас. Постарайтесь успокоиться, отдохнуть, не думать о плохом.
Не думать о плохом. Легко сказать, когда вся твоя жизнь разрушена.
Врач уходит, и я снова остаюсь одна. Смотрю на свой живот, пока ещё плоский, незаметный. Но там, внутри, бьётся крошечное сердечко. Моя кроха. Мой малыш.
— Прости, — шепчу я, гладя живот. — Прости, что подвергаю тебя такому. Обещаю, я буду лучше стараться. Ты выживешь. Мы выживем.
Дверь распахивается с грохотом, и в палату врывается Алиса. Лицо бледное, глаза красные, дышит тяжело — видимо, бежала.
— Камилла! — кричит она, бросаясь ко мне. — Боже мой, я так испугалась! Мне позвонили из студии, сказали, что ты упала в обморок, что увезла скорая...
Она обнимает меня так крепко, что больно рёбрам, но мне всё равно. Это первые тёплые объятия за последние дни.
— Всё хорошо, — говорю я, хотя это ложь. — Я в порядке.
—