Автобус долго не идёт. Тошнота накатывает волной. Перед глазами темнеет. Опираюсь о столб, чтобы не упасть.
— Вам плохо? — спрашивает кто-то.
Открываю глаза. Рядом молодая девушка, смотрит обеспокоенно.
— Всё хорошо, — выдавливаю я. — Просто... немного не в себе.
— Может, скорую вызвать?
— Нет, нет, спасибо. Сейчас пройдёт.
Автобус подъезжает. Забираюсь внутрь, сажусь у окна. Город плывёт за стеклом. Знакомые улицы, знакомые дома. Но всё кажется чужим теперь. Я изгой в собственном городе.
На следующее утро прихожу в студию за полчаса до занятия. Надеваю спортивную форму — чёрные лосины и футболку. Смотрю на себя в зеркало танцевального зала. Тошнота не отпускает, но я держусь.
В зал вбегают дети — человек пятнадцать, шумные, весёлые. За ними родители — в основном мамы, несколько пап. Провожают детей и остаются у стеклянной стены, наблюдая.
— Здравствуйте! — говорю я, включая музыку потише. — Меня зовут Камилла Магомедовна, я буду вашим новым преподавателем по танцам.
Дети здороваются хором. Некоторые смотрят с любопытством, другие стесняются.
— Сегодня мы начнём с разминки, — продолжаю я, стараясь говорить бодро, хотя внутри всё сжимается от тошноты. — Встаньте все в круг, пожалуйста.
Начинаем с простых упражнений. Наклоны, растяжка, базовые позиции. Дети старательно повторяют. Я хожу между ними, поправляю руки, спины, стопы. Это успокаивает. В танце я чувствую себя собой. Здесь я знаю, что делаю.
Но за стеклом замечаю, как родители переговариваются. Одна мама достаёт телефон, что-то ищет в интернете, показывает другой. Обе смотрят на меня. Я отворачиваюсь, стараясь не обращать внимания.
— А теперь разучим простую связку, — говорю я детям. — Смотрите внимательно.
Показываю движения медленно. Шаг, поворот, руки вверх, приседание. Дети повторяют. Получается неуклюже, но это нормально для первого занятия.
Одна девочка, лет семи, с длинными косичками, подходит ближе:
— А правда, что вы по телевизору танцевали?
— Правда, — киваю я, улыбаясь ей. — Много лет назад.
— А почему больше не танцуете?
— Потому что теперь я учу других танцевать. Таких умниц, как ты. Как тебя зовут?
— Амина, — отвечает она застенчиво.
Амина. Красивое имя. Если у меня родится дочка, я назову её так.
— Красивое имя, Амина. Пойдём, я покажу тебе, как правильно держать спинку.
Через полчаса занятия тошнота усиливается. Перед глазами плывёт, в висках пульсирует. Делаю глубокий вдох, стараясь взять себя в руки.
— Отлично занимаетесь! — говорю детям. — Давайте сделаем небольшой перерыв. Попейте водички.
Дети разбегаются к своим бутылочкам. Я отхожу к стене, опираюсь о неё ладонями. Закрываю глаза. Дыши, Камилла. Просто дыши.
— Извините, — раздаётся женский голос.
Открываю глаза. Передо мной стоит одна из мам — полная женщина лет сорока, в дорогом костюме, с крупными серьгами.
— Да? — отвечаю я, стараясь улыбнуться.
— Вы Камилла Магомедова? Жена доктора Хайата Алиева?
Сердце пропускает удар.
— Бывшая жена, — поправляю я тихо.
— Да, я слышала, — она смотрит на меня оценивающе. — Моя племянница лежала в отделении у вашего мужа. То есть бывшего. Она рассказывала, что у него теперь новая жена. Молодая. Беременная.
Зачем она мне это говорит? Что она хочет?
— Я знаю, — отвечаю я коротко.
— Понимаете, — продолжает она, понижая голос, хотя все вокруг и так слышат, — я не уверена, что хочу, чтобы такая женщина учила мою дочь.
— Такая? — переспрашиваю я, и голос звучит холоднее, чем я планировала.
— Ну... разведённая. Это же показатель. Если женщина не смогла удержать мужа, значит, с ней что-то не так. И я не хочу, чтобы моя Малика брала с вас пример.
Удар в солнечное сплетение. Я стою, не в силах вымолвить слово. Дети смотрят на нас. Другие родители притихли, слушают.
— Я преподаватель танцев, — говорю я, с трудом сохраняя спокойствие. — Моя личная жизнь не имеет отношения к урокам.
— Имеет, — настаивает она. — Дети впитывают всё. Я не хочу, чтобы моя дочь думала, что развод — это нормально.
— Мамочка, — раздаётся тоненький голосок. Девочка лет восьми подходит к женщине. — Мне нравится учительница. Она добрая.
— Малика, замолчи, — одёргивает её мать.
— Я понимаю ваши опасения, — говорю я, хотя внутри всё кипит, — но уверяю вас, я профессионал. Дети будут учиться танцам, а не моей личной жизни.
— Увидим, — женщина берёт дочь за руку. — Пока я оставлю её в группе. Но при первой же странности заберу.
Она отходит к другим родителям. Те начинают перешёптываться. Вижу, как несколько человек достают телефоны.
Занятия до конца провожу на автопилоте. Показываю движения, исправляю ошибки, хвалю детей. Но каждую секунду чувствую на себе взгляды родителей. Оценивающие. Осуждающие.
Когда занятие заканчивается, дети разбегаются к родителям. Большинство уходят быстро, даже не попрощавшись.
А мое головокружение усиливается.
Я делаю шаг к стене, чтобы опереться, но мир вдруг наклоняется. Пол плывёт под ногами. Хватаюсь за станок, но пальцы скользят.
— Камилла Магомедовна! — кричит кто-то из детей.
Последнее, что вижу, стеклянная стена с родителями за ней, их испуганные лица. Потом темнота.
Глава 10
Просыпаюсь от яркого света, который бьёт прямо в глаза. Моргаю, пытаясь сфокусироваться. Белый потолок, запах хлорки и лекарств, тихое гудение медицинского оборудования. Больница.
Поворачиваю голову. Палата небольшая, на две койки. Вторая пустая. Я одна. На тумбочке рядом стакан воды, какие-то бумаги. Пытаюсь приподняться, но голова кружится, и я падаю обратно на подушку.
Что случилось? Как я здесь оказалась?
Память возвращается обрывками. Танцевальная студия. Дети. Взгляды родителей. Та женщина, которая назвала меня неудачницей. Потом пол, уходящий из-под ног, и темнота.
Рука инстинктивно ложится на живот. Малыш. Мой малыш. Всё ли с ним в порядке?
Паника накатывает волной, сердце начинает колотиться так сильно, что больно в груди. Пытаюсь сесть снова, но тело не слушается, такое слабое, словно ватное.
Дверь открывается, и входит медсестра, молодая, лет двадцати пяти, в голубом халате, с бумагами в руках. Видит, что я проснулась, и улыбается профессионально, но без особого тепла.
— А, вы очнулись. Как самочувствие? — спрашивает она, подходя ближе и проверяя капельницу у моей кровати.
Только сейчас замечаю иглу в вене на сгибе локтя, прозрачную трубку, ведущую