«Весьма благодарны, — ответила Климентина. — Закройте за собой дверь и оставьте нас в покое. Приступим к трапезе, — вымолвила моя подруга, приглашая меня разделить с ней дрянной кусок отварной говядины, гарниром которому служили несколько винных ягод, — давай же, прими от благодарной нации португальцев награду за выдающиеся перед ней заслуги; вот что значит служить королям...»
«Увы! — простонала я. — Но владыка этого королевства ничего не ведает о наших подвигах; если бы ему стала известна правда о нас, то, надо думать, он с присущей ему щедростью отблагодарил бы двух отважных женщин».
«Отблагодарил? Требовать признательности от монарха?.. Ах, даже и не помышляй об этом! Природа, вселив в душу всех этих коронованных негодяев всевозможные пороки, поместила туда справедливости ради также и неблагодарность, чтобы люди меньше обманывались на их счет, ожидая признательности».
Не успели мы отобедать, как внезапно появившийся перед нами лакей попросил разрешения ввести в номер некоего курьера, готового передать нам важное послание.
«Пускай он войдет, — заявила я, — в нашем положении не следует пренебрегать ничем; иной раз даже болотные огоньки позволяют путнику найти верную дорогу...»
Представший перед нами субъект походил на лакея, хотя и не носил ливреи. Не произнеся ни единого слова, он положил письмо на стол и проворно выскочил из комнаты. Надорвав конверт, я прочла весьма странное послание:
«Герцог Кортереаль располагали сведениями о вашей пропаже; он желает лично побеседовать с вами, чтобы помочь вам вернуть потерянные вещи. Податель сего письма заедет за вами в гостиницу с наступлением сумерек; через пригород Белем вас отвезут на несколько миль от Лиссабона, на загородную виллу, где проживает некий важный господин, которому не безразличны ваши злоключения. Прибыв на место, вы получите назад ваши сундуки и сверх того треть их стоимости, если беспрекословно выполните все, что от вас потребуют в этом доме».
От удивления у нас захватило дыхание; разинув рот, мы с Климентиной какое-то время тупо смотрели друг на друга. Привыкшая решительно действовать в самых рискованных ситуациях, моя подруга немедленно вызвала в номер гостиничного лакея:
«Кто тот субъект, — сказала она ему, — что принес сюда это письмо?»
Лакей. По правде говоря, я его увидел здесь впервые; в гостинице он раньше не появлялся.
Леонора. Он утверждал, что пришел от герцога Кортереаля; знаете ли вы этого герцога?
Лакей. Конечно; это один из самых богатых вельмож в Лиссабоне.
Климентина. Развратник?
Лакей. Да, он любит женщин и хорошо им платит.
Климентина. Сколько ему лет?
Лакей. Пятьдесят.
Климентина. Скажи мне, друг мой... Ты похож на порядочного парня, так объясни же нам, каким образом герцог проведал о наших сундуках?
Лакей. Он что-то узнал о них?
Леонора. Да.
«Слушайте же меня внимательно, — прошептал лакей, плотно притворяя за собой двери, видимо, из боязни, что нас могут подслушивать. — Попытаюсь объяснить вам эту тайну, но, ради святого Иакова, не выдавайте меня».
Леонора. Говори откровенно и ничего не бойся. Добро, как ты знаешь, никогда не остается без награды.
Лакей. Можете не сомневаться, ваши сундуки действительно находятся у этого господина; вам их никогда не увидать, если вы не окажете известных услуг Кортереалю и его приятелям; их трое, они примерно одного возраста, причем знают они друг друга около тридцати лет; наслаждения они предпочитают вкушать в своей тесной приятельской компании. Каждый из них владеет огромными богатствами, и две трети из них растрачиваются на женщин. Они и их многочисленные прислужники изобретают всякие хитрости, с тем чтобы заманить очаровательных пташек в искусно расставленные силки. В ход тогда идет все: деньги, обман, совращение, судебные преследования, аресты, похищение, воровство и, возможно, еще кое-что похлеще. Они пользуются полнейшей безнаказанностью; кстати говоря, один из них служит начальником таможни; его излюбленная метода заключается в следующем: когда путешественники сходят на берег с кораблей или выходят из карет, намереваясь сдать на досмотр свои вещи, их уже поджидают негодяи, находящиеся на службе наших развратников. Едва лишь они заметят соблазнительную жертву, ее сразу же подцепляют на крючок, примерно так же как обошлись с вами. Если вы решитесь отправиться в гости к этим господам, то, без сомнения, получите назад свои сундуки. Допустим, вы решите поступить иначе и предъявите письмо полицейским, но тогда мошенники запросто от него откажутся, более того — они обвинят вас в провозе контрабандных товаров, из-за чего якобы им пришлось временно задержать ваши вещи на таможне; вам придется забрать жалобу назад, иначе они, люди в нашем городе весьма влиятельные, под каким-нибудь смехотворным предлогом отправят вас в исправительный дом для девиц легкого поведения; они не пощадят вас, и вам никогда не вырваться из их рук.
«Оставь нас одних, друг мой, — сказала Климентина лакею, — благодарим тебя от всего сердца; поверь, как только у нас появятся деньги, мы с тобой рассчитаемся».
«Ну, что ты скажешь? — обратилась ко мне Климентина, когда мы остались в комнате одни. — Приходилось ли тебе видеть где-либо таких отьявленных мерзавцев? Как правильно поступают женщины, обманывающие мужчин, которые, как и эти негодники, расставляют капканы невинным жертвам! Однако рассуждать сейчас не время, — продолжала моя подруга, — надо что-то делать; жду твоего совета».
«Мы должны уехать из Лиссабона».
«Уехать, с нашими скудными капиталами?»
«Все равно, только бы не пострадала добродетель».
«Дать себя одурачить этим злодеям?»
«Если мы им уступим, они только выиграют; мы можем их обмануть лишь в том случае, если избежим очередной западни».
«Нет! Надо действовать гораздо решительнее: мы отправимся в их логово, обнаружим там наши сундуки, обрушим на жуликов град упреков и сломим их волю стойким сопротивлением!»
«Закоренелые негодяи смеются при встрече с добродетелью; она не внушает им ни малейшего уважения. Мы подвергнем себя немалой опасности, причем наши шансы на успех представляются мне весьма сомнительными».
«Но опасностей боятся только трусы!»
«Опрометчиво идти на риск — пустое бахвальство!»
«Расскажем обо всем хозяйке гостиницы: может быть, она согласится поехать вместе с нами».
«Хорошо, но она, конечно, откажется».
Мы пригласили госпожу Бульнуа к себе в номер. Она не замедлила явиться. Показав ей письмо, мы спросили, что она о нем думает и как бы она поступила, оказавшись на нашем месте; об откровениях лакея мы, разумеется, умолчали.
«Я бы не стала отвергать это предложение, — нагло заявила хозяйка гостиницы, не скрывая, что догадывается, каких услуг ожидают от нас на вилле. — В самом деле, в вашем стесненном положении увеселительная прогулка не должна казаться великим злом,