Госпожа де Бламон, добившись для Алины отсрочки, считала свою миссию выполненной. Однако опровергнуть слова своего мужа она могла только при помощи показаний Дюбуа, которые, впрочем, вызывали к себе примерно такое же доверие, что и оправдания президента. Вместе с тем госпожа де Бламон, независимо от того, мать она или же чужая для Софи, все равно желала девушке лишь добра. Сердце подсказывало ей правильный ответ; его же она могла прочитать и в наших глазах. Итак, она убедила мужа в том, что полностью верит ему, и попросила, раз уж Богу было угодно привести Софи в ее дом, разрешить ей оставить девушку у себя.
Дольбур. Она не заслуживает ваших благодеяний. Прожив вместе с нею пять лет, я прекрасно изучил все ее поведение, так что теперь отлично знаю негодницу. Поверьте мне, я посчитал бы себя недостойным той чести, на которую рассчитываю, а именно, стать вашим зятем, если бы наказал эту девицу, как я это и сделал, без самых серьезных на то причин. Возможно, я излишне погорячился, но будьте уверены, что она и в самом деле виновна.
Госпожа де Бламон. Однако же нас убеждали в обратном.
Дольбур. А, наконец-то я понял вас, сударыня. Вы, вероятно, встречались не с одною Софи, здесь в равной мере замешана другая особа, покрывавшая девицу и поощрявшая ее к разврату.
Госпожа де Бламон. Верно, я разговаривала с Дюбуа.
Президент. Тогда нас не удивит любая клевета. Вот кто, оказывается, ввел вас в заблуждение. Вы не должны были верить ей ни в чем. Если хотите знать правду, то ни одна женщина в мире не сможет лучше замутить воду, чем Дюбуа, ни одна не в состоянии скрывать истину с таким искусством, не способна лгать так нагло и дерзко, как эта особа.
Госпожа де Бламон. Но что же произошло с той молоденькой девушкой, что, как вы сами в том мне признались, была вашей любовницей, с дочерью господина Дольбура?
Президент (в волнении). Что с ней произошло?
Госпожа де Сенневаль. Да, да.
Президент. Ничего особенного, ведь она провинилась вместе с Софи. То же самое преступление. Дольбур, собственноручно наказав одну из них, захотел расправиться и с другой, но она от нас ускользнула. Я ничего от вас не скрываю; видите, насколько я откровенен — чистосердечен, словно малое дитя.
Госпожа де Бламон. О мой друг! Вот куда заводит людей разврат! Какие угрызения совести, сколько беспокойства приносит с собой этот гнусный порок. Ах, в нашем доме вы получили бы не такие острые ощущения, зато, поверьте, мы с Алиной доставили бы вам счастье в тысячу раз более чистое.
Господин де Бламон. Давайте оставим мои грехи в покое. Для того чтобы их замолить, мне потребуются столетия; я просто прихожу в отчаяние, понимая всю тщету этого предприятия. Вам, впрочем, будет достаточно и того, что я обещаю не усугублять свои прегрешения.
Здесь доверчивая госпожа де Бламон разразилась рыданиями.
«Бедная жена, лишенная подлинного счастья, может найти утешение лишь в том, что ее страдания останутся прежними и не возрастут еще более; окажите мне хотя бы последнюю милость, — продолжала несчастная супруга, — перестаньте настаивать на столь неравном для нашей дочери браке».
Президент. Я не могу нарушить однажды взятые обязательства, что давят на меня с силой, о которой вы не подозреваете, тут я сам себе не хозяин. Даже Дольбур не властен освободить меня от данного слова, зато я обещаю вам отсрочку. Дольбур возражать не будет, ведь его душа слишком деликатна для того, чтобы просить руки Алины, не покорив ее сердца. Два-три месяца, если нужно, я еще могу вам уступить. Но вы обязаны вернуть нам Софи и должны согласиться с тем, чтобы с ней обращались так, как она того заслужила.
Госпожа де Бламон. Софи многое претерпела, поэтому я отношусь к ней с любовью; несчастья дают ей право на сострадание. Оставьте ее у меня, ведь она не может причинить вам вреда. Она еще молода и может исправиться. Да она уже и так раскаивается. Вы хотите насильно заключить ее в монастырь, а я постараюсь добиться от нее благонравного поведения по доброму согласию, так что вы в любом случае будете удовлетворены.
Президент. Будь по-вашему; но пусть ее кротость не вводит вас в заблуждение. Добродетель, которой она столь успешно прикрывается, — чистейшей воды коварство.
Дольбур. Она сильно провинилась перед нами.
Президент. Скажу более, некоторые ее проступки заслуживают внимания правосудия. К ее беременности мой друг явно не имеет никакого отношения. Да, да, она обворовывала нас ради своего любовника. Одним словом, Софи способна на все. Вторая девушка, только что упомянутая вами, обманывала нас только потому, что подпала под влияние этой особы, готовой соблазнить любого. Она играет чувствами, пойдет и на шантаж и все ради достижения своих целей, столь же преступных, как и ее душа.
Госпожа де Бламон. Но та женщина, что воспитывала Софи, говорила о ней лишь хорошее.
Дольбур. Изабо составила о ней представление по годам ее детства, тогда как Софи не без помощи Дюбуа развратилась в Париже. Сударыня, поверьте мне, вам лучше избавиться от этой змеи, иначе вы скоро раскаетесь в своей доброте.
Видя, что госпожа де Бламон начинает поддаваться уговорам, я многозначительно на нее посмотрел. Она меня хорошо поняла и проявила решительность. Сославшись на любовь к ближнему и долг христианина, она отказалась бросить несчастную девушку на произвол судьбы, так как обещала ей покровительство. Президент и г-н Дольбур перестали настаивать на своем желании забрать Софи. Между обеими сторонами был заключен мир; его условия ни у кого из них возражений не вызывали: Софи оставалась в доме госпожи де Бламон, Алина до зимы могла повременить с решением о замужестве, которого от нее домогались.
«Во имя благопристойности и чести, — сказала госпожа де Бламон, — осмелюсь умолять вас не злоупотреблять наивностью той несчастной, которую вы успели соблазнить в моем доме».
«Честно говоря, — отвечал президент, — теперь не время предотвращать преступление: оно уже совершилось при явном желании уступить и слабом сопротивлении. Все это не стоит ваших сожалений».
«По крайней мере, не держите ее у себя, подыщите ей какое-нибудь место. Она может снова стать добродетельной. Вы не